Отчего-то тот вдруг погрустнел. Борька, конечно же, это сразу заметил и пытался разгадать резкую перемену настроения, но ничего не шло на ум. Борька посмотрел на него, ожидая, что Михалыч сам поделится.

– Интересная у тебя жизнь, – пробасил Семен. – Нет, не возражай, я не про Москву. Тебе те развлечения не нужны, ты деловой. Ты дело делаешь.

Борька открыл было рот, собираясь отпустить длинную речь по поводу плюсов жизни в деревне и про то, что наоборот, это он, Михалыч, живет более интересной и насыщенной жизнью, но Михалыч его остановил, подняв руку.

– Там, в твоей Москве, думаю, не мало сыщется таких как ты, – он чесал бороду, подыскивая слово: – Правильных, что ли… Ну, таких, кто за дело всей душой стоят, болеют. Только вот сюда никто не приезжал еще. Ты, считай, первый. И… – он запнулся, думая, как же высказать ту сокровенную мысль, которую явно вынашивал уже не один день, а может, и не один год. – Словом, наблюдаю я тут за тобой исподтишка. Ох и изменился же ты, право! Из младенца в юнца, а сейчас, почитай, что и мужик тебе не каждый подстать будет. Вон как Шурке сунул, – он довольно улыбнулся, а Борька подумал, что рука после удара у него стала болеть чуть больше. Михалыч продолжал, и Борька его уже не перебивал. Конечно, ему льстила подобная оценка от самого Михалыча, но он еще не услышал истинную мысль. – Ну, я не об этом. С Шуркой я еще поговорю. А, да что я тут мямлю! Душа у меня просит чего-то другого. Нет, не подумай, всё у меня хорошо. Дом, работа, хозяйство. Но интерес пропал. Председатель к какому черту только не отправляет. А я и рад, люблю делом заниматься. Я же тут с детства вырос. Каждое болото знаю. Всё загнивает. Всё! Ты ж сам видел, как на Совином Болоте пусто. Никого не встретишь. Говорил ему, мол, давай заказник, что ли тут какой справим. А он, мол, не до этого. А до чего же тогда? Сидим, как шкурники. Только о себе заботимся. Пробовал я в заповедник устроиться, но он не отпустил, как-то договорился с ними, и не взяли. Здесь ему нужен, видите ли. Плевать на него! Ну, довольно болтовни, – Михалыч перешел к окончанию слишком долгой для него речи. – Возьмешь к себе?

Маша краем уха слушала витиеватую, местами нескладную речь брата без особого любопытства. Видимо, Михалыч уже не раз изливал ей душу по этому поводу. Но при последних словах вдруг вскинула голову и затаила дыхание, ожидая Борькиного ответа. В ее глазах сияли радостные огоньки.

А вот Борька опешил от внезапного заявления. Он пожевал губы, приподнял и опустил брови. Нащупал в кармане Пеликена. Но спустя минуту взял себя в руки, впервые осознанно отдернул руку от своего любимого талисмана. И заговорил ровным голосом:

– Я не против, – Михалыч чуть обмяк и чуть сменил напружиненную стойку легавой на более спокойную. – Но я не являюсь работодателем, поэтому платить не смогу.

– Да это и не главное, – выдохнул Михалыч. – Главное не отказал. А Николаич не уволит, я же смогу и у тебя, и у него. Пусть гроши, но платит. У меня своё хозяйство. Выберусь.

– Хотя… – Борька поднял указательный палец, остановив размышления Михалыча. Он вдруг подумал, чтоу него уже достаточно связей, чтобы начать свою собственную кампанию или хотя бы попытаться. – Может быть, мне кое-что удастся. Но обещать на сто процентов, конечно, не могу, – Борькин мозг работал очень лихорадочно. Ему неожиданно показалось, что он слишком мало делает. Тем более уже целый месяц провел фактически бездейственно, в то время, когда мог бы начать воротить горы. Определенно, сегодня очень необычный день, день его обновления.

Михалычу показалось недостаточно уже высказанного, и он добавил:

– Я на любую работу сгожусь. Ты мне только поручай. А так-то я что угодно сделаю. Да хоть похлебку варить буду, всё ж никакая, а польза.

Борька улыбался. Нравились ему эти люди всё больше и больше.

– А девочка у тебя есть? – вдруг обескуражила вопросом Маша.

Борька задумался.

– Есть, – лаконично заключил Михалыч. – Не было бы – не думал бы.

– Но тут такая ситуация… – Борька хотел что-то объяснить.

– В следующий раз не на базе, а у меня будешь жить, – пробасил Семён тоном, будто уже всё решено.

Борька развел руками, довольный таким неожиданным приглашением.

– Но я же не один приеду. Может будут помощники, аппаратура, вещи.

– Мелочи! Я тебе избу отдельную построю. Вон сруб еще с прошлого года лежит, не знал для чего привез. А теперь есть куда применить. Приезжай хоть всей артелью. Места хватит.

Борька попал на базу уже ближе к полуночи с приятным сознанием, что в следующий раз возвращаться на север уже будет совсем не тягостно.

Глава 6. Возвращение.

Заметив, что я благополучно их догоняю, Афродита тут же передала бразды правления в мои руки. Все пять птенцов достаточно ловко держались в воздухе, но все же требуется найти безопасную площадку для посадки. Они привыкли всюду следовать за мной и Афродитой, в полете также не изменяют этому безопасному для них правилу. Гусята пока еще не умели выдерживать ровный строй, подобно звену истребителей, но в целом я был доволен, что никто не остался на земле и не отстал. День уже клонился к вечеру, лететь на наши известные озера я не решился: далеко. Но не это меня тревожило больше всего. Никак из головы не выходил тот человек, что помешал Шустрому меня подстрелить. И вдруг как осенило! Это же Борька! Но почему я его сразу не узнал? Может быть потому, что не предполагал увидеть? Кроме того, я не ожидал от него таких самоотверженных поступков. Борька всегда был для меня каким-то вялым. Впрочем, может быть, это со стороны так казалось, а на самом-то деле он мог всегда себя проявить? В любом случае я не хотел отказываться от этого предположения, потому что в моем положении нельзя пренебрегать никакими случайностями. Тем не менее возвращаться прямо сейчас, чтобы удостовериться, Борька ли это, я не планировал. Но зато у меня созрела идея навестить место нашего лагеря, где и произошло это проклятое превращение. И уже по месту решить, что делать дальше. Охота еще не открыта, поэтому я не слишком переживал за нашу безопасность. Разве что лисы. Но их повадки я вполне усвоил, так что они почти не страшны.

Рассуждая подобным образом, я наметил ближайшее озеро и