«София?» – подумал он отрешенно. Пожалуй, да, но настоящая София была, кажется, выше.

Чем ближе к закату склонялась торжествующая луна, чем меньше времени оставалось до рассвета, тем больше возникало среди живых людей пришельцев из его собственного прошлого, тем чаще встречал он людей, похожих то на мэтра Горностая, то на Карлу, то на Галину Нерис. Воздух ощутимо дрожал, пронизанный неизвестно откуда приходящими волнами тонких вибраций. Свет становился вещественным, стремительно обретая текстуру, вкус и запах, а воздух, напротив, терял материальность, становясь все более и более эфемерным, настолько никаким, что было уже трудно дышать. А в ушах гремел шторм времени, и Убивец «стонал» от тоски настолько «громко», что Карл слышал его, даже не положив руку на эфес.

Приближался час двенадцатого броска, и душа Карла чувствовала смятение самой Хозяйки-Судьбы, вдруг оказавшейся на распутье. Все возможности были открыты, и ветер вероятностей свободно гулял по пустым пространствам не воплощенного еще будущего. Теперь, сейчас могло произойти все, что угодно, и все, буквально все находилось в шатком равновесии замершего над бездной бездумного гуляки, чей одурманенный вином мозг не ведает ни добра, ни зла, как не ощущает он и пропасти, открывшейся под ногами.

«Скоро!» – кивнул Карлу, проходя мимо, император.

«Держитесь, Карл!» – ободряюще улыбнулся из кресла, где он со вкусом раскуривал трубку, маршал Гавриель.

У каждой битвы, граф, хмуро напомнил Гектор Нерис, есть вечер после битвы. Он многозначительно усмехнулся и снова ушел танцевать.

Карл заглянул в один из боковых залов и увидел группу Филологов – мужчин и женщин в лиловых одеяниях, – собравшихся вокруг своего Великого Мастера. Даниил был очень стар, худ и даже изможден, но стоял прямо и смотрел на мир широко открытыми глазами.

«Я тебя ненавижу, Карл», – сказали пустые равнодушные глаза Филолога Даниила.

«Откуда такая страсть?» – удивленно поднял бровь Карл.

«Какая разница?» – Узкие губы старика, похожего на оживший труп, сжались еще больше.

«Продолжайте ненавидеть», – пожал плечами Карл и пошел своей дорогой, оставляя за спиной еще одну тайну Сдома, на которую у него уже просто не было времени. Но встреча оказалась не случайной, а символической, потому что в зале, где были выставлены доспехи славных предков князя Семиона, в глаза Карла ударило все разнообразие оттенков красного. Здесь как на парад выстроились колдуны и колдуньи Великого Дома Кузнецов.

Игнатий стоял к нему спиной, о чем-то беседуя с немолодой дамой в розовом, расшитом червонным золотом платье. Однако не успел Карл сделать и пары шагов в его сторону, как Великий Мастер обернулся и сделал короткий жест рукой, вероятно, означавший, что он хочет остаться один. Во всяком случае, Кузнецы поняли его именно так и неслышно отступили в глубину зала, а Игнатий медленно пошел навстречу Карлу. Лицо его было совершенно спокойно, и держался он непривычно уверенно, горделиво, то есть так, как и должен был с самого начала держаться Великий Мастер клана Кузнецов. Карл посмотрел на него с новым интересом и встретил ответный взгляд холодных проницательных глаз. Впрочем, удивляться здесь было нечему. Все было правильно.

Карл подошел, сдержанно поклонился и несколько секунд просто смотрел в эти прозрачные и опасные, как ледяная вода горных озер, глаза.

– Спасибо, Игнатий, – сказал он, не отводя глаз. – Вы были очень убедительны.

– Я рад, что вы все поняли правильно, – спокойно ответил Великий Мастер.

«Так, может быть?..» – спросил Карл глазами.

«Еще не время, – ответили глаза старика. – Извините».

– Вот, возьмите. – Игнатий протянул Карлу кусок пергамента, сложенный в несколько раз. – Думаю, вам это пригодится, Карл.

Теперь он обращался к Карлу на «вы».

– Только почерк у меня отвратительный, но, как вы понимаете, я не хотел множить посвященных. – Старик усмехнулся и пожал плечами.

– Можно взглянуть? – спросил Карл, принимая пергамент.

– Разумеется, – кивнул Игнатий. – Если у вас, конечно, есть время.

Его глаза все время настойчиво вопрошали, но Карл не отвечал. Он знал, еще нет.

– Думаю, что есть. – Он начал разворачивать пергамент.

– Вы знаете кто? – все-таки спросил Игнатий.

– Да.

– Но мне не скажете?

– А зачем вам, Игнатий? К сожалению, это моя Судьба.

– Судьба, – как эхо отозвался старик и кивнул, соглашаясь. Карл развернул лист. На нем красными чернилами, неровным, местами почти неразборчивым почерком были воспроизведены два отрывка. Первый начинался словами: «Зряще в луностой сие чудо, темно и страшно…» Карл узнал слог и стиль того, чьи слова кропотливо переписал для него, Карла, Великий Мастер клана Кузнецов, узнал и удивился, потому что этого текста никогда не читал, а ведь он полагал, что читал все.

«Или не все?» – спросил он себя, перечитывая рассказ. Выходит, сохранилось и еще кое-что.

Второй текст представлял собой отрывок из делового письма. Кто и кому писал, указано не было, но очень может быть, что это было донесение посла или шпиона. Оно было написано совсем другим слогом и, по всей видимости, совсем недавно.

«А еще, – писал неизвестный неизвестному, – доносят очевидцы, что слухи о беде, случившейся в Новом Городе, правдивы, ибо…»

– Спасибо, – сказал Карл, убирая пергамент в карман. Узор сложился, и головоломка, одна из многих, но, может быть, самая важная для него лично, получила решение. Подарок Игнатия дополнил до целого и то, что нашел Карл во Тьме, и то, что подсказало ему его художественное чувство, и то, наконец, до чего он смог додуматься сам.

Он снова посмотрел в глаза Игнатия, и вдруг еще не знание, потому что пока Карл даже не догадывался, о чем говорит, но тень чего-то, что было погребено глубоко в его все еще не свободной памяти, всплыла в душе Карла, и он спросил, с удивлением вслушиваясь в свои собственные слова:

– А какое оно, высокое небо?

В глазах старика возникло неподдельное удивление, быстро сменившееся искренним уважением.

– Не знаю, – с сожалением в голосе ответил Игнатий. – Не привелось.

Он помолчал, продолжая смотреть прямо в глаза Карла, а потом добавил:

– Но я еще надеюсь узнать.

И в этот момент Карл понял: пора!

– Прощайте, Игнатий, – сказал он, сдержанно поклонившись старику.

– Храни вас Судьба, Карл, – сухо, но искренне пожелал Игнатий.

Карл кивнул, соглашаясь с тем, что это самое подходящее в данный момент пожелание, и пошел прочь.

5

Оказалось, что ему даже не нужно было пользоваться осведомленностью Августа или Марка. Его вел меч. В чем тут было дело, Карл еще не знал, но верил, что и эта загадка вскоре разрешится, а своему мечу он привык доверять. Убивец был верным и непростым оружием. Он был другом.