Вдруг конь сбился с бега, заплясал, забил копытами на одном месте. Младина крепче вцепилась в узду, лихорадочно огляделась и невольно вскрикнула: коня окружили волки. Пара серых, два или три белых – они кусали коня за задние ноги, а самый крупный, черный, оказался впереди и припал к земле, готовясь прыгнуть. Младина оледенела от ужаса – от этих не спастись!

Но вдруг узнала справа свою подругу – белую волчицу. Та не могла желать ей зла. Волчица прыгнула, толкнула коня мордой и лапами в бок, тот попятился, теряя равновесие и пытаясь отбиться от нескольких неприятелей сразу. Они гнали его куда-то, и Младина почувствовала, что они снижаются. Вой метели стал потише, и теперь она ясно различала голоса волков – то подвывая, то щелкая зубами, они теснили коня куда-то по облачной тропе. Он прыгал с тучи на тучу, все ниже и ниже – Младина понимала это по тому, что метель стихала, ветер унимался, даже становилось светлее. Зашуршали ветки, еловая лапа холодно и жестко мазнула ее по лицу, и она снова пригнулась. А конь вдруг рухнул всей тяжестью куда-то вниз, будто пытался, как птичка, скакать по ветвям, но те не выдержали веса.

Эти же ветки смягчили удар, и Младина рухнула с конской спины в свежевыпавший снег. Но узды не выпустила – едва не вывихнула руку, но по-прежнему сжимала ее в онемевшей ладони.

Какое-то время она лежала, пытаясь прийти в себя. Рядом кто-то был: чьи-то проворные лапы раскапывали снег вокруг нее, чей-то нос толкал в плечо, чьи-то зубы осторожно тянули за подол кожуха. А едва она собралась с силами приподнять голову, чей-то горячий мягкий язык прошелся по ее лицу, стирая снег.

Младина приподнялась сначала на локтях, потом села. Белая волчица вновь лизнула ее лицо, и Младина утерлась чудом уцелевшей варежкой второй руки. Перехватила узду и попыталась разжать кулак. Получилось плохо, и тогда волчица стала лизать ее закоченевшие пальцы. Наконец кисть закололо – ожила. Волчица бросила взгляд на Младину и что-то проворчала. И Младине явилась мысль, что узду можно вообще отпустить, пленник никуда не денется. Хотя досадно было бы потерять его после того, что пришлось вынести.

Конь лежал, зарывшись в снег и разбросав ноги, как лошади никогда не лежат. Проморгавшись, Младина невольно вскрикнула хриплым и слабым голосом – это был не конь, даже не волк. Лицом вниз перед ней лежал человек. А на голове его виднелась узда.

Потрясенная этим зрелищем, она разжала пальцы и подняла глаза, словно надеялась, что волчица ей все объяснит. И увидела, что вокруг них, не считая ее белой подруги, кольцом расположились еще целых семь волков – даже больше, чем она сумела разглядеть во время бешеного бега через зимние облака.

И одновременно с этим поняла, что перед ней не очень-то волки… Точнее, совершенно иные существа, принявшие облик волков. Они различались так же, как люди в глазах других людей: каждый имел свою внешность, возраст, нрав, опыт… И то, что одни были серые, другие белые, а самый крупный – черный как ночь, имело наименьшее значение. Они смотрели на нее умными желтыми глазами, казалось, вот-вот заговорят. И она, без сомнения, узнала серую волчицу – это была та женщина, средних лет, с веретеном, которая вручила ей нитяную узду. А поглядев на другую волчицу, белую, Младина ясно вспомнила красивую женщину, которая провожала ее часть пути к Угляне и посадила на спину тура. Не вспомнила даже, а просто узнала.

Остальных она видела впервые, но никакой угрозы для себя в них тоже не ощущала. Они явились сюда помочь ей и уже помогли.

Она вновь посмотрела на лежащего. Тот наконец пошевелился, но слабо. С усилием поднял непокрытую голову – в черные с проседью волосы набился снег. Сделав еще усилие, он повернулся на бок, почти рухнул на спину, тяжело дыша открытым ртом.

Младина кое-как встала на ноги и осторожно обошла его, чтобы лучше рассмотреть. Пробрала дрожь: настолько чужим, даже чуждым показалось это лицо. Мужчина лет сорока, смуглый, с черной бородой, густыми черными бровями. Да человек ли это? Чертами лица, довольно правильными и резкими, он совершенно не походил на привычных ей жителей округи.

– Откуда ж ты такой взялся? – невольно сказала она вслух.

– Угренский княжич Хвалислав Вершинович это, – ответил ей тонкий, запыхавшийся, слабый голосок. – Из хвалисов он по матери, вот и уродился такой. Его в детстве Галчонком звали.

Младина вздрогнула, отшатнулась и огляделась. С ней заговорил не кто-то из волков.

– Здесь я, – заискивающе добавил голосок, и Младина осознала, что он исходит из открытого рта лежащего.

Но говорил не он. Лицо мужчины оставалось неподвижно, губы не шевелились, и сам он, похоже, пребывал без чувств. А отвечал ей кто-то, живущий внутри него.

– Т-ты кто? – в испуге выговорила она.

– Слуга твой верный! – с умильным подобострастием отозвался дрожащий голосок.

– Как твое имя и из какого ты мира? – с твердой суровостью, которой требовали эти вопросы, почти безотчетно произнесла Младина.

– Из Нави я. А имени мне нету…

– Ой врешь! – гневно воскликнула Младина. – Так не бывает, чтобы не было имени.

– Так я дух подсадной! – заверещал «верный слуга», испугавшись, что не угодил. – В кого подселен, так меня и зовут. Отдан мне во владение Хвалислав, Вершиславов сын, вот и я был Хвалислав!

При этих словах двое волков огорченно опустили морды – серая волчица и ее белый брат.

– Ты способен выйти из него?

– Прикажешь – выйду, – грустно согласился дух.

– Выходи!

Из открытого рта лежащего выкарабкался мелкий серый зверек. Поначалу Младина подумала, что это мышь, но тот подкатился к самым ее ногам, и она, брезгливо подбирая подол, разглядела, что для мыши у того слишком длинное тельце и слишком тонкие высокие лапки. Одет он гладкой серой чешуей, а на змеиной морде виднелась крепко сидящая нитяная узда. Зверек был чуть жив: шатался, приседал, ковылял еле-еле, припадая на все лапы сразу, и тяжело дышал, вывалив из пасти длинный тонкий серый язык.

– Отпусти ты меня на волю! – взмолился зверек. – Изнемогаю! Нету никаких моих сил! Загоняла ты меня, матушка, совсем заездила! Чуть не дух вон…

– Какой у тебя дух! – со смесью негодования и растерянности воскликнула Младина.

– А уже никакого! Был я сильный-могучий, а теперь любая мышь меня поборет! – ныл зверек. – От меня тебе вреда не будет. Отпусти!

Волки дружно помотали головами: не слушай его.

– Много хочешь! – отрезала Младина. – Я тебя знаю!

– Тогда дай мне другого человека на поживу! – Зверек аж завертелся перед ней на снегу от нетерпения. – Дай, дай! На кого ты меня пошлешь, тем я и завладею и твоей воле подчиню. Кого хочешь выбирай – и во всем он нашей воле будет подвластен! Ты только подумаешь чего – а он будет считать, будто сам подумал. Ты чего пожелаешь – а он будет думать, что сам того пожелал, и все по твоей воле сделает. Твоими словами будет говорить! Да можно всем белым светом править, если нужных человечков подбирать. Понимаешь, какую силу ты со мною получаешь?