Оказывается, он еще умеет писать нежные слова, в то время как ей писал только о том, как подстриг траву. Как она ненавидела в эту минуту того, кого несколько минут назад любила всем сердцем! Она могла простить ему свои бесконечные бессонные ночи, свои страдания, отравленную, безрадостную жизнь, но простить обман, измену — никогда!

Каким жестоким оказался простой лист бумаги, с какой легкостью, как безжалостно убил в ней любовь за секунду, словно выстрел из ружья.

В это время показалась машина Грэга, он остановился под деревом.

— Я опоздал, меня задержали, — сказал он.

Она молча пошла за ним в дом.

— Вы уже убрали все, как чисто, спасибо, — поблагодарил он и встал у раковины.

Анита молча протянула ему лист бумаги.

— Кто это, у вас новая любовь? — спросила она, и голос ее дрогнул. — У вас никогда не было времени для меня, вы ведь всегда были заняты для меня, а ей пишете о любви?

— Ты никто для меня, я свободный человек, делаю, что хочу. Ты не имела права читать это письмо, это тебя не касается, это не твое дело! — заорал он во весь голос как бешеный.

— Не мое дело? А что мое дело? Мыть твои полы и унитазы?

Тут у Грэга началась истерика, он орал на нее во весь голос, самые грязные слова английского языка посыпались на Аниту камнепадом.

Она смотрела на него с ужасом, все еще не веря, что это тот человек, которого знала, смотрела на него молча, широко открытыми глазами.

Да разве бы в Москве она связалась с мужчиной, который способен произносить столько грязных слов?! Никогда! Тогда почему в Америке связалась с грязью? Что с ней случилось? Жизнь в клетке, отсутствие личной свободы, вот что довело ее до этого.

Ни слова не сказав, она вышла из дома.

Он вез ее молча, ведя машину с такой скоростью, что можно было удивляться, как они остались живы.

Анита уложила Дороти, надела толстый свитер и всю ночь просидела на балконе. Вспоминала все случаи, маленькие и большие сомнения, которые подкрадывались к ее сердцу, а она старалась, уйти от правды.

Теперь все подтвердилось, он обманывал ее во всем, предпочел других, а не ее, любившей его от изголодавшегося сердца.

Странно, что она еще не умерла от боли, странно, что оказалась такой сильной, сильной от безысходности. Перед ее глазами стояло каждое слово, которое Грэг писал другой женщине. Она вспомнила вырезанную заметку из журнала магазина с жемчужным ожерельем, которая лежала у него на столе возле раковины.

С какой радостью, с каким наслаждением она покупала ему лучшие продукты, целыми днями стояла на кухне, готовила ему вкусную еду. С какой любовью, щедростью давала ему деньги на бензин, ему, хозяину нескольких домов. Как усердно она мыла ему полы, убирала дома, куда, оказывается, он никогда не собирался приводить ее в качестве жены.

«Боже, сколько боли я испытала в Америке, сколько выстрадала, — подумала она. — И не любил он меня никогда, согрел, обрушил доброту на мою измученную душу, потом поставил между нами ледяную стену, раздавил тяжестью своего безразличия. Зажег давно потухший огонь в моем сердце и превратил в бесплатную уборщицу. Значит, когда в ресторане протягивал ко мне руку как нищий, чтобы я вложила ему двадцать долларов, у него у самого были деньги. Да, были, у кого есть столько домов, тот в состоянии заплатить двадцать долларов, а он брал их у меня… Обман, все обман».

С этого дня, с этой ночи, с этой бездонной боли, с этим глубоким разочарованием быть обманутой, раздавленной, безумная жажда любви, которая горела огнем в душе Аниты со школьных лет, исчезла навсегда.

Впервые в жизни ее душа обрела покой, поняла, что, оказывается, можно жить без любви.

Шло время, оно вылечило Аниту, рана зарубцевалась. Она получала радость от того, что кормила своих друзей белок. Красных птиц давно уже не видно, улетели на юг, только оранжевые птицы целыми днями летали, бегали под деревьями, искали еду.

Они никуда не улетали, будто специально остались для того, чтобы своей красотой хоть немного расшевелить сердце Аниты, а она в благодарность их кормила, и они еще больше благодарили ее, пели ей песни.

«Они поют так красиво, потому что свободны, их маленькие сердца полны покоя, того, чего никогда не было у меня», — часто думала девушка.

Однажды вечером, как обычно, они смотрели телевизор, Дороти пошла в ванную комнату, а вернувшись обратно, внимательно посмотрела на Аниту и спросила тихим голосом:

— Анита, если со мной что — нибудь случится, у тебя есть куда идти?

Аните совсем не понравилось то, как странно Дороти смотрела на нее, даже ее голос ей не понравился.

— Да, есть, а почему вы об этом спрашиваете?

— Просто так, хотела знать.

Со следующего дня Анита заметила, что Дороти изменилась, стала грустной, молчаливой, больше не смеялась, ни о чем не спрашивала.

За целый месяц она ни разу никому не позвонила, когда звонили ей, не смеялась, как раньше, и ни разу не повторила свои любимые слова: «Я все еще здесь, и Бог меня не забирает, и дьяволу я не нужна».

Однажды утром она не вышла из своей комнаты, Анита зашла к ней, удивилась, как ровно лежала Дороти, в этом было что — то нехорошее.

— Дороти, у вас все в порядке? — спросила Анита, испугавшись.

— Спина у меня болит сильно, не могу встать, — прошептала та.

В тот же день Дороти отвезли в больницу, в том самом месте, где была сильная боль, оказалась трещина костей, на следующий день ей сделали операцию.

Анита и Джейн сидели в коридоре, пока врач не вышел, сказал, что операция прошла нормально, она себя чувствует хорошо, вечером в шесть часов ее отвезут в реабилитационный центр, и они смогут ее там увидеть.

Обе женщины были счастливы, услышав такую новость, и ровно в шесть часов были в реабилитационном центре.

Дороти лежала в большой просторной палате одна, чувствовала себя хорошо, очень обрадовалась, увидев их.

— Вы все выдержали, Дороти, теперь у вас больше ничего не будет болеть, — радовалась Джейн.

— Я даже ничего не почувствовала, когда проснулась, мне сказали, что все в порядке, — ответила Дороти. — Езжайте домой уже поздно, темно на улице. Анита, у тебя достаточно еды, не будешь голодать? — спросила она.

— Нет, не буду, рада, что вы выдержали операцию, — улыбнулась Анита.

На этом они расстались, вернувшись домой, Анита сразу легла спать. Она проспала семнадцать часов, впервые выспалась за последние