– Ну, вы оба живете в фешенебельных районах, – начал Рэй. – У вас обоих свой бизнес. Вы оба разведены, и у вас сыновья-подростки.

– Сын Дугласа одного возраста с Норманом? – Шэрон взбила прическу.

Рэй гордо кивнул:

– Фил – первокурсник в Дьюке. Хорошая школа. А он – хороший парень.

– Ой, как это мило! – чирикнула Шэрон. – А брат похож на тебя, Рэй?

– Нет, на меня, – не выдержала я. – Слушай, Шэрон, мне и правда очень хочется поскорее доставить Рэя в Стюарт. Ему нужно лежать в постели. Ясно?

– Безусловно, – кивнула она, подбирая сумочку и свитер. – Я уже миллион раз поблагодарила вас за то, что вы для меня сделали, но вот вам миллион первый: спасибо вам от всей души. – Чмокнув меня и Рэя, Шэрон вылезла из лимузина. – Пока!

Она послала нам воздушный поцелуй.

– Пока! – откликнулась я. – Удачи со свадьбой Глассерштайнов!

Потом я велела шоферу ехать дальше.

Когда мы наконец-то добрались до дома Рэя, он спал как убитый, положив голову мне на плечо. Я разбудила его, с помощью шофера втащила в дом и попросила подождать, пока я раздену Рэя и уложу в постель.

– Ты не останешься? – спросил Рэй сонным голосом.

– Не могу. Нужно ехать в коттедж, освободить Фреда от дежурства. С его стороны очень мило, что он пожил там в мое отсутствие, но я не хочу злоупотреблять его добротой – или спровоцировать гнев Мелинды. К тому же надеюсь, что он подбросит меня к маме, и я успею ей все рассказать прежде, чем она прочтет в газете.

– Ты уже приняла решение? – поинтересовался Рэй.

– Насчет чего?

– Насчет нас с тобой.

– Ты о том, чтобы мы стали парой? – улыбнулась я.

– Я хочу, чтобы мы стали парой, – кивнул он. – И хочу, чтобы каждый субботний вечер мы куда-нибудь ходили.

– Что-то вроде постоянной договоренности с маникюршей?

– Именно. Остальные дни недели мы можем проводить здесь.

– Рэй, я не перееду к тебе так скоро. Нам не следует спешить. Мы поцеловались-то в первый раз лишь пару дней назад! Я еще видеть не видела ни твоих друзей, ни твоего босса, ни твоего брата!

– Но ты любишь меня.

– С чего ты так в этом уверен, умник?

– Ты сама призналась прошлой ночью в госпитале. Я тебя слышал. Это была та еще речь!

– Рэй Скалли! Ты заставил меня думать, что спишь!

– Извини, но я ведь не тянул из тебя силой это слово на букву «л», верно? Главное, что ты любишь меня, а я люблю тебя, так зачем нам жить порознь?

Я наклонилась и прижалась щекой к его щеке. Рэй не брился несколько дней – уровень вечерней щетины он миновал давным-давно, но это не имело никакого значения.

– Потому что у нас все будет чудесно, независимо оттого, вместе мы живем или порознь. Начнется чудесное узнавание друг друга, чудесный обмен рассказами о нашей прошлой жизни, чудесное создание нашей совместной жизни. И когда-нибудь, если наши чувства не изменятся, я перееду к тебе, мы поженимся и проведем всю оставшуюся жизнь, разъезжая по окрестностям на твоем мотоцикле. Хорошо?

Ответа не последовало. Я подняла голову и посмотрела на Рэя. Глаза его были закрыты, а рот приоткрылся.

– А, все понятно! – рассмеялась я. – Ты снова играешь в ту же игру, чтобы я опять наговорила тебе кучу слово…

Меня прервал – и поразил – его храп.

– До завтра, – прошептала я, целуя Рэя в лоб, и выскользнула из комнаты.

Когда я около половины одиннадцатого устало вошла в коттедж, Фред сидел на моей кровати и раскладывал пасьянс.

– И кто выигрывает? – поинтересовалась я.

– Дебби! Ты вернулась! – Он вскочил и обнял меня. – Как поездка?

– Были кое-какие огрехи, но неосновном мне удалось сделать то, что собиралась. Шэрон в целости и сохранности доставлена в Бока. Рэй заработал царапину, но жив и в Стюарте. А покусанный акулами Барри валяется в госпитале Нассо и скоро переберется в здешнюю тюремную камеру.

– Не очень похоже на каникулы.

– Так и есть, хотя мне пришлось поиграть в лимбо. А как тут у вас дела? Проблем не возникло?

– Только одна: мне было противно лгать твоей матери в твое отсутствие.

– Ну так давайте прямо сейчас и перестанем ей лгать. Если не возражаете, доставьте меня к маме – моя машина сдохла, – я поведаю ей историю чудесных приключений Шэрон и Деборы, и покончим с этим.

– А вдруг она возненавидит меня?

– Нет. Голову даю на отсечение: едва мама оправится от шока и осознает, как вы помогли ее дочкам, она будет вам очень благодарна.

– Твои слова – да Богу в уши. А ты знаешь, что у твоей мамы глаза цвета…

– Формы «Флоридских Марлинов», ага, и вы придумали чудесное сравнение, Фред, но уже поздно, а она ложится спать в одиннадцать, поэтому предлагаю двигаться.

– Дебора! Фред! Что вы здесь делаете в такое позднее время?! – воскликнула мама, довольная, но несколько озадаченная нашим появлением.

– Мы можем войти? – нерешительно спросила я.

– Ну конечно! – Мама провела нас в гостиную и предложила чаю, от которого я отказалась, а Фред – нет. И от предложенных ему макарон без холестерина тоже не отказался.

– Я вернулась в коттедж, – начала я. – А поскольку «понтиак» снова сдох, Фред любезно подвез меня сюда, чтобы я тебя навестила.

– Дебора, дорогая, я же вижу, что ты расстроена. Вы с Рэем поссорились, и ты от него сбежала, да?

– Нет. У нас с Рэем все хорошо, мам. Куда лучше, чем я могла себе представить. Просто дело в том, что я не была у него…

– Замечательно, что обе мои дочки влюбились одновременно! И это мне кое о чем напомнило: от Шэрон ни звука с тех пор, как она улетела с Барри на Багамы. Интересно, пал ли он уже ниц и попросил ли ее руки?

– О, ниц-то он пал, – сообщила я, припомнив, как полицейские раздели его донага и обыскали после того, как выудили из воды. – Но о свадьбе речь не идет.

– Речь не идет? Ты говорила с сестрой?

– Да. – Я вздохнула. Либо сейчас, либо никогда. – У тебя нитроглицерина поблизости нет, мам?

– Почему ты спрашиваешь? Да что же такое происходит, Дебора? Выкладывай немедленно!

И я выложила ей все, кроме нашей с Шэрон драки. Когда я закончила, мама молчала.

– Мам? Ну скажи что-нибудь! Пожалуйста!

– Да, Ленора. Скажи что-нибудь, – поддержал меня Фред, обмахивая ее салфеткой.

– Не могу. Я еще не переварила услышанное. – Мамино лицо покраснело и пошло пятнами. Я понадеялась, что давление у нее не подскочило. – Значит, Шэрон хотела выйти замуж за мужчину, убившего двух людей? – наконец спросила мама, пытаясь осознать услышанное.