Я вспоминаю каникулы, которые мы проводили вместе – ты, я и мама. Я часто ныла, отказывалась ехать с вами, и только теперь понимаю, какое это было счастье, и воспоминание о нем помогает мне сбежать из тюрьмы.

Я вспоминаю пальмы и кафе на Королевской площади в Барселоне, вспоминаю каналы и готические шпили домов в Амстердаме. Вспоминаю, как мы хохотали под проливным дождем в Шотландии, оказавшись на дороге посреди овечьего стада. Вспоминаю лазурную плитку Алфамо, запах жареного осьминога на улицах Лиссабона, летнюю свежесть Синтры, паштет де ната в Белень. А еще ризотто со спаржей на площади Навона и оранжевый солнечный свет в Сан-Джеминьяно, оливы с трепещущей листвой в пригороде Сиены, монастырские сады в Праге…

В четырех ледяных стенах я не вижу дневного света. Здесь всегда ночь. Я сгибаюсь, но я не сломлена. Я себе повторяю: это истерзанное, обожженное тело – не я. Не я – живой труп с мертвенно белой кожей. Не я – мертвая кукла, стынущая между саваном и гробом.

Я – загорелая девчонка и мчусь по горячему песку Паломбаджа. Я – ветер, надувающий паруса отплывающей яхты. Я – море облаков, от которого кружится голова, когда смотришь в иллюминатор.

Я – фейерверк в Сен-Жане. Галька в Этрета, перекатывающаяся на пляже. Венецианский фонарь, который не гаснет.

Я – комета, поджигающая небо. Листок, унесенный бурей. Припев, подхваченный толпой.

Муссон, летящий над волнами. Самум над пустыней. Бутылка, плывущая по Атлантическому океану.

Я – запах ванили на каникулах в приморье и сырой запах земли после дождя.

Трепещущие крылья бабочки-голубянки.

Блуждающий огонек.

Серебристая пыль от звезды, что слишком рано упала.

Роман потребовал от меня некоторой вольности в обращении с французской и американской географией, а также с правилами политической жизни Америки. Что касается научной части расследования, то я отчасти воспользовался рассказами, полученными за последние несколько лет от моих читателей.