Индейцы из Семпоалы заявили, что дальше не пойдут, так как на них лежит ответственность перед Мотекусомой, чиновников которого они захватили и власть которого отвергли. Кортес с миром отпустил их, тем более что за спинами испанцев развевались флаги и поднимались штандарты сотен индейских отрядов. Многие хотели поквитаться с Мешико за годы бед и притеснений. На прощание капитан-генерал раздал союзникам щедрые подарки из мешикских приношений и передал два тюка материи толстому касику.

Перед дамбой отряд толпой окружили местные жители. У них не было враждебных намерений. С детским любопытством и непосредственностью они подскакивали к солдатам и коням, старясь прикоснуться к посланцам богов, очевидно думая, что это принесет удачу. Те, кому не хватало места в первых рядах, лезли на плечи других, стараясь добраться до испанцев. Многие взбирались на деревья и на уступы пирамид, во множестве разбросанных по берегам озера, подплывали на лодках.

Кортес медлил. Придерживая поводья, он смотрел на город, раскинувшийся впереди, и будто не замечал тянущихся к нему рук. Солдаты, собравшиеся вокруг своего командира, отгоняли особо любопытных, но сдерживать поток народа становилось все труднее.

Тем временем на дамбе началось какое-то движение. Толпа, запрудившая дорогу, закачалась из стороны в сторону. Над ней поднялись клубы пыли и замелькали смуглые руки с зажатыми в них палками. Чуть позже стали видны и их обладатели, молодцы в некоем подобии формы, наверное городская стража. Они споро расчистили проход, в котором незамедлительно показались два запыхавшихся сановника преклонного возраста.

Колыхая животами и высоко вскидывая колени, они подбежали к Кортесу и низко поклонились.

— О великий! — заговорил один, с трудом отдышавшись дыхание. — Касик города Тескоко, племянник великого Мотекусомы Куаутемок скоро прибудет сюда для серьезного разговора, — перевел де Агильяр, с трудом справляясь с незнакомым диалектом.

— Я буду рад приветствовать Куаутемока, — безучастно процедил Кортес.

Словно в ответ на его слова в проходе, едва удерживаемом силой городской стражи, показались восемь богато одетых мешиков, несущих на плечах золотой паланкин. Солнце играло на его изогнутых поверхностях так ярко, что казалось, будто носилки охвачены огнем, сквозь который едва проглядывало сияние драгоценных камней и отблескивала зелень на ярких птичьих перьях.

Носильщики остановились перед капитан-генералом и с кряхтением опустили экипаж. Полог откинулся, и Куаутемок, рано пополневший, но держащийся с невероятным достоинством, выбрался из носилок, опираясь на двух слуг. Другие бросились расчищать пред ним дорогу, чтоб нога касика не коснулась грязи или даже соломинки.

Совершив обычные приветствия, он сказал Кортесу:

— Малинче! Я, племянник великого правителя Мешико, прибыл приветствовать тебя и сопровождать в столицу. Скажи, в чем нуждаешься ты и твои товарищи, и все у тебя будет. А послал нас к вам великий Мотекусома.

Кортес неторопливо слез с коня, подошел к царскому племяннику, обнял его и крепко хлопнул ладонями по спине. Плотное тело касика пошло волнами, он задергался в крепких объятиях, но высвободиться не смог и вскоре перестал трепыхаться.

— Спасибо, Куаутемок, — ответил Кортес. — Мы обязательно воспользуемся твоим предложением. Пусть его несут за кавалерией. Приставьте пару стрелков к носилкам, — обернулся он к де Ордасу. — В случае нападения пусть племянник погибнет первым.

Капитан-генерал тронул каблуками лошадиные бока и выехал на дамбу. Огромное сооружение тянулось на многие лиги. От главной дороги, ведущей к воротам города, застывшего посереди озера, отходили многочисленные ответвления. Они вели к небольшим поселениям или к крупным храмам. Иногда дамбы пересекались. Около каждого перекрестка стояли несколько деревянных башен с соломенными крышами, под которыми виднелись угрюмые лица стражников.

Главная дамба прерывалась тремя или четырьмя разрывами, над которыми были перекинуты деревянные мосты. Сложные механизмы могли в считанные секунды поднять их, чтобы пропустить из одной части озера в другую большие суда или отрезать от города нападающих врагов.

Больших судов с высокими мачтами заметно, правда, не было, зато лодки сновали в изобилии. В основном ничем не примечательные долбленки или тростниковые пироги, но встречались и настоящие произведения искусства — длинные яхты с рубками и палубными надстройками, украшенные прихотливой резьбой и драгоценностями. На носах этих лодок причудливо изгибались деревянные фигуры невиданных зверей, вырезанные гораздо более искусно, чем ростры на варяжских драккарах. Мощными взмахами весел гребцы разгоняли корабли по зеркальной глади, и лодки простолюдинов торопились убраться с их дороги.

Интересно, как они без паруса и колеса умудрились все это построить? Ну ладно, дамбу насыпать или дорогу вымостить, даже такие глыбы доставить откуда-то из каменоломен через озеро на лодках или волоком не так и сложно, в конце концов. Но как вырубить такие камни без железных или хотя бы бронзовых инструментов? Как потом поднять на такую высоту? Какая система блоков, какие канаты такое выдержат? Да и к чему крепить?

Через час отряд подошел к небольшому насыпному острову, где сходились десяток дамб поуже. Площадь, образованную их схождением, окружали несколько пирамид. На их плоских вершинах горел огонь и слышалось заунывное пение. Мешики предпочитали обходить площадь стороной. В центре ее отряд поджидали несколько десятков касиков, судя по одежде, из самых знатных. От блеска драгоценностей и великолепия роскошных нарядов рябило в глазах. Завидя Кортеса под развевающимся флагом, они загомонили все разом и стали низко кланяться, видимо, в знак мира касаясь руками земли, а потом целуя землю и эту же руку. Каждый из дородных величественных мужчин норовил, как нетерпеливый студент, растолкав других, протиснуться в первый ряд и произнести долгую и напыщенную речь.

Объехать или обойти их не было никакой возможности.

Похоже, этот звездопад чинов и знати собрался тут с одной целью — подольше задержать отряд. Только вот зачем? Ромка не таясь оглядел боковые дороги, но мешикских воинов на них не обнаружил. Вытянул шею, пытаясь заглянуть через прически низкорослых касиков, но там ничего видно не было. В тылу было тихо, и на озере не было видно кораблей, способных доставить пехоту, и все же… И все же…

Сзади послышалось щелканье кремня по кресалу. Потянуло чадом сгорающего человеческого жира, который артиллеристы и стрелки использовали для пропитки фитилей вместо потраченного масла. Лица солдат вокруг напряглись. Иссеченные шрамами прошлых побед скулы заострились, щетинистые подбородки выдались вперед. Не зная, чего ждать, солдат всегда готовится к бою.

За спинами касиков раздался шум, в задних рядах замелькали перья и копья, столбом поднялась пыль. Началось, подумал Ромка. Рука покрепче обхватила эфес, но не потянула клинок из ножен — он стоял довольно далеко от авангарда и в случае чего успел бы достать оружие не один десяток раз. Однако случай, похоже, был другой. Если б началась свалка, касики, оказавшиеся между сходящимися армиями, как между молотом и наковальней, должны были погибнуть первыми и не могли этого не понимать. Они же стояли спокойно, торжественно. Потом, следуя какому-то неведомому сигналу, их плотная толпа раздвинулась, образовывая длинный коридор. В дальнем его конце показались открытые носилки, на которых восседал… Сам Мотекусома?! Наверное, так, ибо своим великолепием его одежда и сопровождение затмевали все, что конкистадорам приходилось видеть до сих пор.