– Завтра принесешь ноутбук. Но, Света, сегодня изучи все шнуры, запомни, куда какой подключается, чтобы потом не ошибиться.

Началась работа. Вероника показывала, как включать и выключать машину, объясняла, как выходить в Интернет, что означают ярлыки, как ими пользоваться – много-то и ненужно. Светлана уносила ноутбук, тщательно подключала все шнуры, затем повторяла уроки самостоятельно по бумажкам, которые давала ей Вероника. Севастьян ничего не замечал, потому что информация о том, чем занимался в этот день пользователь, которая вносится автоматически в компьютерный список, обязательно удалялась Светланой. Это первое, что она освоила.

Прошло полмесяца, Светлана немного научилась работать с клавиатурой и, разумеется, ни разу не выходила в Интернет, но уже была готова. Вероника нарисовала на листочках, что будет появляться, куда подводить стрелочку. Также она написала письмо, которое начиналось словами: «Алина, спаси меня и мою подругу». Дальше всего несколько фраз: адрес, ситуация.

– Помни: надо удалить это письмо, иначе он его прочтет, – наставляла Вероника, снова рисуя схемы. – Когда письмо улетит в Европу, появится сообщение об этом. Ты должна вернуться на страницу, где адреса. Сбоку, вот здесь, будет столбик с надписями, верхняя строчка под заголовком «отправленные» и количество отправленных писем. Ты нажимаешь на эту строку, появляется новое окно, ты находишь свое письмо, отмечаешь его галочкой в таком вот квадратике и нажимаешь мышь на «удалить», это будет здесь. Все поняла?

– У меня есть время выучить это наизусть.

– На память не надейся, от волнения перепутаешь что-нибудь. Рисунки я пронумеровала, написала последовательность, постоянно с ними сверяйся, когда сядешь за компьютер.

На следующий день, как только Севастьян уехал, Светлана с листочками уселась за ноутбук, перекрестилась и…

Очень непросто ей давалось путешествие по страницам, руки дрожали, во рту пересохло, сердце выпрыгивало. Получилось! Светлана забыла написать имя вначале, ведь ей так сложно давался набор текста, она только написала «спаси меня», собралась писать имя, как вдруг… По лаю собак она определила: ОН!!!

В подобных случаях срабатывает некий запасной ресурс, помогающий сделать точнейшие операции. Пусть хоть эти слова дадут понять Алине, что сестра в беде. Позже Света сделает еще одну попытку написать сестре Вероники.

Сообщение было отправлено. А во двор въехала машина…

Светлана вернулась на страничку с адресами, нашла строку «отправленные»…

Ключ вставлен в замочную скважину.

Она стерла письмо, а еще выход из почтового ящика, потом из Интернета…

Второй ключ повернулся в замке.

Все, вышла! Захлопнула крышку ноутбука, спрятала листочки за пазуху, схватила тряпку и давай ею елозить по столу, чувствуя, как по спине змеятся струйки пота. Он вошел:

– Что ты тут делаешь?

– Прибираюсь, – дрогнувшим голосом ответила она.

– Кто трогал ноутбук? – процедил Севастьян.

Светлана перевела на компьютер испуганные глаза, а он предательски мигал, заканчивая работу. Девушка придумала на ходу:

– Он был открыт, я решила его протереть и что-то нечаянно нажала… он включился… Вдруг ты… я просто закрыла крышку… испугалась. Прости меня…

Севастьян никогда не бил ее по лицу, а тут врезал кулаком от всей своей черной души. Светлана отлетела, как мяч в игре в пинг-понг, врезалась в шкаф и упала, из носа потекла кровь. К счастью, это был единственный удар, гестаповец торопился.

А на следующий день она показывала распухшее лицо подруге по несчастью. Но это было не столь уж страшно…

– Девочки безумно боялись, что Алина в своем письме спросит, что имелось в виду и от кого ее спасать, – сказала Роксана Сергеевна.

– Значит, больше им не удалось воспользоваться компьютером, – заключил Макар.

– Не удалось, потому что Севастьян стал прятать ноутбук в отдельной комнате, ключи уносил. Светочка пыталась ее открыть, как открывала ящик стола, но ничего не вышло.

– Вероника до сих пор у него? – Роксана Сергеевна опустила глаза. – Где она?

Месяц девушки тряслись, как две осины на ветру. А Севастьян ни намеком не показывал, что знает о письме к Алине. То ли он замыслил коварный ход, то ли Алина не написала, значит, не получила письмо.

– Бывает, письма не доходят до адресата, – сказала Вероника. – И нередко. Наверное, наше не дошло.

– Я попробую вытащить компьютер, как таскаю ключи, у меня получится. Почему ты последнее время мокрая как мышь? – заметила Светлана.

Вероника действительно почти не вставала с кровати, только в туалет ходила, ее лицо, шея и грудь были влажными. Но она, как всегда, не придала этому значения.

– Температура, наверное.

– Откуда? – недоумевала Светлана, трогая ее лоб, он был холодным, как у покойника. – Простудиться ты не могла, здесь сквозняков не бывает, окно вон наглухо закрыто. У тебя что-нибудь болит?

– Ничего не болит, только слабость.

– Тебе нужен врач. Я скажу ему.

– Не вздумай, – запротестовала Вероника. И протест свой выразила только словами, не повысив голоса. – Инвалидом станешь, как и я. Тогда мы обе будем торчать здесь до смерти, а у него появится еще одна Вероника, третья по счету.

Светлана присела на кровать, у нее задрожали губы.

– Что же делать? Если б у тебя что-нибудь болело, я солгала бы ему, будто это болит у меня, он дал бы таблеток. Когда болит у меня голова, он дает аспирин.

Некоторые эмоции все же просыпались в Веронике – когда она говорила о Севастьяне, то говорила зло, с ненавистью.

– У психа от всех болезней одна таблетка – аспирин. Знаешь, раньше я думала, что он хочет только денег моей сестры, тогда я сказала, что больше не буду клянчить деньги, Севка взбесился. Так я думала.

– А что теперь думаешь?

– Смотри, у него же есть деньги, он сам их зарабатывает. Да, поначалу ему не хватало, он ведь строил ангар для машин, но потом, через два года, как я вышла за него замуж, стал зарабатывать. Зачем же ему понадобилось превращать меня в инвалида, запирать? Зачем он тебя держит в тюрьме? Ни поехать никуда не может, чтоб мир посмотреть, ни приятелей привести в дом, он прикован к нашему застенку точно так же, как и мы. Почему, как ты думаешь?

– Не знаю.

– А я недавно поняла. Нет, не одни деньги его влекут, это так, попутная добыча, повышающая его самооценку. У него, Светка, особенное пристрастие. Он будет постепенно вырывать из нас жилы, потому что это для него сильнейший наркотик. И какой умный: нашел безопасный способ удовлетворять свою страсть – законопатил нас в своем бункере, из тебя сделал рабыню, которую избивает за малейшую провинность до состояния трупа и насилует. Со мной давно ничего подобного не делает, я ему не интересна, потому что перестала бояться, плакать от боли и обиды, а он хочет именно этого. Хочет давить. Давить не просьбами и даже не угрозами, а болью, чтобы видеть, как его боятся. Но Севка нашел способ и со мной добывать наркотик. Когда он сюда приходит, то издевается надо мной морально. Унижает, оскорбляет, торжествует. На улице не изобьешь, не изнасилуешь, а хочется чувствовать себя сильным, хочется видеть ужас в глазах людей. На улице надо убивать после насилия, ведь жертв нельзя оставлять живыми, но в этом случае милиция начнет искать маньяка. А он прекрасно живет, все имеет, уважаем, потому что хитрый. Я боюсь за сестру. Если она приедет, он притащит ее сюда, в этот дом, отсюда она уже никогда не выйдет.