– Прекратите выражаться, как простой матрос, адъютант Ураган, – потребовал Нок.

В гуще рыжей всклокоченной бороды мелькнула усмешка:

– Так я ж больше не адъютант, адмирал.

Нок вздёрнул тонкие брови:

– Звание и ум его носителя как-то соотносятся?

Ураган кивнул:

– Так точно, сэр. Потому-то Геслер – сержант, а я капрал. Тупеем с каждым годом.

– И Ураган этим гордится, – подтвердил Геслер, хлопая приятеля по спине.

Адъюнкт потёрла глаза. Внимательно посмотрела на кончики пальцев, затем медленно принялась стягивать кожаные перчатки.

– Судя по ватерлинии, корабль загружен под завязку…

– В этих трюмах провизия не портится, – пояснил Нок. – Это мои маги выяснили точно. Более того, там нет ни крыс, ни других вредителей. – Он слегка замялся, потом вздохнул. – Как бы то ни было, я не нашёл среди своих матросов добровольцев, готовых управляться с «Силандой». И не намерен на них больше давить. – Он пожал плечами. – Адъюнкт, если они и впрямь этого хотят…

– Отлично. Сержант Геслер, берите своих людей и ещё два взвода.

– Четвёртый и девятый, адъюнкт.

Она с прищуром посмотрела на него, после чего обернулась к Кенебу.

– Кулак? Это же твои воскресшие отряды.

– Четвёртый – это взвод Смычка…

– Худа ради, – перебила адъюнкт. – Его зовут Скрипач. Кенеб, я не знаю секрета в этой армии, который хранился бы хуже.

– Да, конечно. Прошу прощения, адъюнкт. Стало быть, Скрипач. А девятый… да, точно, это взвод сержанта Бальзама. Бездна нас всех побери, Геслер, ты решил собрать всех ворчунов?

– Так точно, сэр.

– Ну, хорошо. – Немного подумав, Кенеб повернулся к Тавор. – Адъюнкт, я хотел бы предложить, чтобы «Силанда» постоянно держалась бок о бок с вашим флагманом.

Геслер старательно изобразил обиду и ткнул Урагана в плечо кулаком.

– Ты слышал, друг, они нам не доверяют.

– Выходит, что-то знают, да?

– Выходит, так. Проклятье, да они умнее, чем я думал.

– Сержант Геслер, – приказала адъюнкт. – Берите своего капрала и убирайтесь отсюда.

– Слушаюсь, адъюнкт.

И морпехи заторопились прочь.

Чуть погодя, адмирал Нок коротко хмыкнул себе под нос и проговорил:

– Скажу вам прямо, адъюнкт, мне… полегчало.

– Из-за того, что эти болваны взяли на себя «Силанду»?

– Нет, Тавор. Неожиданное появление уцелевших из И'гхатана, среди которых оказались такие бойцы, как Скрипач, Спрут, Геслер и Ураган… и, – Он повернулся к Быстрому Бену с Каламом, – вы двое. Армию стало не узнать, адъюнкт, это заметно невооружённым взглядом. Командиры часто забывают о том, как важны прославленные ветераны, особенно для молодых, сопливых новобранцев. Добавьте к этому чудесную историю их спасения в огненной буре. – Он покачал головой. – Я бы сказал, это внушает надежду.

– Согласна, – подтвердила Тавор, покосившись на Кенеба. – В основном именно эти солдаты с самого начала оказались в эпицентре того, что могло бы стать пугающим предзнаменованием – и извлекли из него силу. Никто из нас в тот момент не осознавал этого полностью, но именно в тот день в Арэне, на том первом построении и родились «Охотники за костями».

Все остальные безмолвно взирали на неё.

Она едва заметно приподняла брови.

Кенеб откашлялся:

– Адъюнкт, возможно, «Охотники за костями» и были зачаты в Арэне, но свой первый вдох они сделали лишь вчера.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы все гадали, – пояснил Калам, – откуда взялось это украшение. То самое, что вы собственными руками поднесли капитану Фарадан Сорт и этой ведьме Синн.

– А, да. Ну, тут нет моей заслуги. Сигиль изготовила Ян'тарь, своими руками. У неё в роду были ювелиры, насколько я понимаю, она училась у них в юные годы. Тем не менее, сомневаюсь, чтобы эта церемония сделала хоть что-то, кроме того, чтобы подтвердить уже существующее положение вещей.

– Адъюнкт, – возразил Кулак Кенеб, – именно ваше подтверждение всем и требовалось. Чтобы это стало реальным. Не хочу вас обидеть, но до того вы были только адъюнктом. Принадлежали Ласиин. Были её собственностью.

Её лицо внезапно сделалось холодным, угрожающим.

– А теперь, Кулак?

Но ответил вместо него Калам:

– А теперь вы принадлежите Четырнадцатой армии.

– Теперь вы принадлежите нам, – сказал Кенеб.

На этом всё должно было завершиться, и это было бы хорошо. Не просто хорошо – замечательно. Мгновение было бы совершенным. Однако на лице Тавор внезапно проступило… смятение. И страх. И поначалу никто не мог взять в толк, в чём же дело.

Разве что…

Разве что – она никак не могла ответить верностью на верность.

Так зародились сомнения, вёрткие, как новорождённые гадюки, расползающиеся из кладки с яйцами. В каждого, кто стоял рядом, в каждого, кто видел её лицо, они запустили свои ядовитые зубы.

Она проявила свои чувства. Женщина, владевшая собой практически безупречно.

Спугнутая ящерка-ризан соскочила с того места, где пристроилась прежде, перевернулась в воздухе и засеменила прочь, по берегу, к громадному белому стволу дерева, выброшенному волной на песок, – и там затаилась на солнышке, широко расставив лапы, брюшком прижимаясь к коре и подрагивая боками. Флакон, отвлёкшись и испугавшись, потянулся, чтобы погладить ящерку кончиком пальца между глаз, и одновременно отпустил её жизненную искорку на волю. Крохотное создание тут же умчалось прочь, трепеща крылышками и нервно вздрагивая хвостом.

И вот пять дней спустя, оказавшись на борту «Силанды», Флакон стоял и смотрел на груду отрезанных голов, накрытых брезентом, которые Ураган именовал своим мозговым центром. Очень забавно, да, но Флакон точно знал, что сквозь прорехи в ткани эти не мёртвые и не живые глаза наблюдают за ним. Ждут. Чего? Чтоб вам пусто было, недоумки, я ничем не могу вам помочь. Вы же видите!

К тому же, у него теперь было полно других забот. Настолько, что он не знал, с чего начинать.

Он видел сигиль – медаль, которую адъюнкт вручила Фарадан Сорт вместо того, чтобы отдать её под военно-полевой суд. Ей и этой немой девочке Синн, про которую Флакон точно знал, что никакая она не немая. Ей просто не о чем было говорить с другими людьми, если не считать Осколка, её брата. Сигиль… из серебра, с изображением городской стены, над которой вырастало рубиновое пламя, склон теля под стеной, и там гора золотых человеческих черепов. То, что новый сигиль напоминал прежний, принадлежавший «Мостожогам», не было случайностью. Гениальная придумка Ян'тарь, вот что это такое.