– Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я теперь вырасту! Я же вырасту?

Девочка требовательно уставилась на Броню, округлив свои и без того огромные детские глаза.

– Ну, в принципе… – замялся растерявшийся от напора Брон.

– Так вырасту или нет?! – рявкнула Ирсэна, состроив злобную мордашку.

– Должна, – кивнул Броня, видимо по привычке испугавшись гневающегося лорда.

– Я вырасту! Вырасту! Вырасту! – принялась прыгать от радости девочка, смешно морща носик и хлопая в ладоши.

Но детский восторг продлился недолго. Она быстро успокоилась, поправила прическу, сложила ручки за спиной и строго произнесла:

– Вы этого не видели.

– Как скажешь, – улыбнулась я.

– Ну, я побежала, мне еще Даминора найти нужно. Я решила, что он будет моим папой. Еще раз спасибо! – заявила она и унеслась так же стремительно, как появилась.

– Вот видишь, не зря мы все это затеяли, – похлопала я по плечу вздрагивающего от каждого крика Броню. – Пошли искать Кристоса, – решила я и высунула нос из укрытия.

В этот момент мимо пробегал какой-то лорд, заметил меня, с разбегу упал на колени и обнял… за бедра.

– Спаси! – истерически заверещал он, цепляясь за мой подол, как за последнюю соломинку.

К нам подскочили одновременно трое монстриков, но нападать не торопились, косились на меня своими белесыми глазами, будто спрашивая разрешения.

– Нет, – покачала я головой, сжалившись над перепуганным до одури бедолагой. – Не ешьте его. И вообще, хватит безобразничать.

Монстрики обиделись и понуро ушли… в подвал. Я не поняла: они меня теперь всегда так слушаться будут?

– Ух ты, – завистливо протянул Бронир, – Мне бы так!

– Знать бы еще, почему они меня слушаются, – задумчиво произнесла я, провожая взглядом убегающего лорда. Даже спасибо не сказал, неблагодарный…

– Может, искру чувствуют? – предположил Брон.

– Нет, сегодня в обед она у меня уже была, а они без зазрения совести сожрали бы меня вместе с искрой и тапками, если бы не лампус, – опровергла я его гипотезу.

– Ну тогда чувствуют твое родство с Талиеком, – выдвинул он следующую гипотезу.

– А вот это может быть. Не зря же они ко мне принюхивались. Наверное, когда папа окончательно проснулся, и свита тоже в себя пришла. И они, между прочим, хорошие, помогли мне, – призналась я другу.

– Ты это вон тому лорду скажи, которому один из твоих хороших в ногу вцепился, – хмыкнул Броня.

– И поделом! Сами виноваты! Наплодили монстриков, так пусть теперь почувствуют себя в шкуре жертвы, – не испытывая к лордам ни малейшей жалости, заявила я.

– Пошли, что ли, Кристоса поищем, раз уж у меня такая защитница появилась, – воодушевленно заявил Брон и вежливо указал мне направление. Мол, иди первой, тебя не сожрут.

В холле мы Кристоса не нашли. Значит, придется идти в банкетный зал, а там, наверное, папа. Но деваться некуда, пойдем сдаваться. Если дойдем…

– Броня, отцепись от меня, я тебя умоляю, – простонала, чуть не упав, когда гениальный трусишка в десятый раз наступил мне на пятку, еще и за платье уцепился с такой силой, что того и гляди клок вырвет.

– Тебе хорошо, тебя-то они не тронут, а на меня вон как поглядывают, – прошептал Бронир, опасливо озираясь по сторонам.

– Броня, они же слепые, – покачала я головой.

– Но смотрят же! – возразил он. – И нюхают. И вообще, они не слепые, просто видят только в темноте, наверное… я так думаю.

– Подумай лучше о том, что, если ты мне ноги переломаешь, заступиться за тебя будет некому. И не только перед свитой, – пробурчала я, подхватив друга под руку.

Так и доволокла его до зала. Там творился еще больший бедлам, чем в холле. Кругом валялись битые бокалы, какой-то мусор, обрывки одежды, и среди всего этого безобразия носились обезумевшие лорды, вереща о погибели и вопрошая в пространство: «Где же наш господин?». Вот и мне тоже интересно стало, куда папа запропастился? Неужели сбежал? Слился, почуяв, что вся его хваленая властная структура развалилась? Что-то не верится. Отец не из тех, кто убегает от проблем, он их решает, причем зачастую весьма кардинально. Помнится, когда я в шестнадцать лет загорелась идеей проколоть бровь и набить тату, он не стал меня отговаривать и запрещать, а просто отвел к одному своему знакомому и показал его мать – женщину весьма преклонного возраста, когда-то тоже возжелавшую украсить свое тело столь кардинальным способом. Мне хватило одного взгляда на эту бабушку, чтобы передумать. До сих пор, как вспомню эти обвисшие, белесые брови с растянутыми безобразными дырками от пирсинга и сморщенные, выцветшие, бесформенные татуировки на старческой шелушащейся коже, так мурашки по спине. Тогда папа сказал только одно: «Если ты готова к тому, что через сорок – пятьдесят лет в зеркале будешь видеть не милую старушку, а вот это, я не стану тебе мешать».

Вот и сейчас у меня мурашки появились от предчувствия чего-то глобального. Как и тогда, папа не стал никого уговаривать успокоиться, не принялся наводить порядок. Он ушел… Знать бы, куда и зачем? Чтобы морально приготовиться. Но если мы успеем вовремя смыться, то и готовиться не нужно будет.

– Здесь Кристоса тоже нет, – расстроенно проговорил Броня.

– Может, загнать свиту? – предложила я, наблюдая за тем, как тот самый вредный лорд-мальчишка, внук Даминора, рьяно отбивается каким-то музыкальным инструментом от двоих наседающих на него монстриков.

– Я помню тебя, тварь, – прошипел он, в очередной раз врезав лысику по голове неким подобием гитары. – Тогда ты была посимпатичнее, но верещала и хрюкала точно так же.

– Нет, пусть еще порезвятся, – тут же передумала.

– Где Кристоса-то искать будем? – озадаченно поинтересовался Броня.

– Он точно где-то в замке? – спросила, медленно отступая к выходу.

– А я-то откуда знаю, – пожал он плечами. – Не сбежал бы точно. Но если взялся помогать людей выводить, то мог и уйти. Видишь, людей-то здесь нет, только лорды и свита остались.

– А где старейшины? – спросила, выводя Брона из зала.

– Да сбежали, скорее всего, – пожал он плечами. – Иворга я сегодня после собрания и не видел, а Акайя и Мранор в зале были, когда мы распылитель включили.

– А потом? – спросила, пробивая себе дорогу к выходу.

– А потом мы сбежали сразу. Я же не знаю, как на нас, старейшин, супресант подействовать может. Решил не рисковать, – виновато опустил он голову.

– А Акайей и Мранором, значит, рискнул? – хмыкнула я.

– Они мне никогда не нравились, слишком напыщенные и наглые, – заявил Бронир. – Но вообще-то не думаю, что с ними могло что-то плохое произойти. Я же с супресантом несколько часов провозился. Он мне и на кожу попадал, и, когда смешивал его, пары вдыхал. Как видишь, живой.