– Рафаэль!

Юноша вздрогнул. Отец, конечно, вставал рано, но пятая ора после полуночи слишком даже для него. Неужели он вообще не ложился? И что он тут делает?

– Рафаэль, – Энрике Янтарные Глаза положил руку на плечо сына, – мне нужно с тобой поговорить, но не здесь. Оседлай Оро и Вьенте и жди у Серой башни.

Рито повиновался. Поведение отца его удивило, но измученное лицо с воспаленными красными глазами заставило чувствовать себя без вины виноватым. Это из-за Рено. Конечно же, из-за Рено, чью жизнь он выкупил свободой Даро. Нужно было все-таки убить эту бледную нечисть, но момент упущен. Проклятый! Почему, ну почему мы сдерживаем себя тогда, когда не нужно этого делать, и даем волю рукам и глотке именно тогда, когда нужно держаться?

Рито Кэрна управлялся с лошадьми получше любого конюха, но отец все же пришел первым. Молча вскочив на рыжего Оро, Энрике выехал из торопливо распахнутой заспанным караульщиком маленькой калитки, куда обычно подгоняли своих осликов поставщики фруктов. Отец молчал, Рито тоже. Кони процокали по вымощенной базальтовыми плитами площади, свернули в Жасминную улицу, ведущую вон из города. Только оказавшись в холмах, отец придержал жеребца, давая понять, что можно приблизиться. Рафаэль тронул бока Вьенте, и атэвский красавец в мгновение догнал собрата.

– Ты удивлен?

– Да, отец.

– Я узнал, что тебя нет и что ты опять задержался у байланте. Ты проводишь с ними все больше времени, раньше ты не забывал свой долг.

– Я...

– Не перебивай, ты же не знаешь, что я хочу тебе сказать. Раньше ты не забывал свой долг, ты им тяготился, это правда, но исполнял. После... После последней Санданги тебя не узнать. Этому есть лишь одно объяснение. Ты решил уйти.

– Отец...

– Да или нет?! – В голосе Энрике зазвучал металл, но Рито медлил не поэтому. Ему отчего-то стало мучительно жалко отца, а мечты о свободе внезапно обрели привкус предательства.

– Да, – голос юноши дрогнул, – но, если...

– Если ты решил уходить, уходи, – тихо проговорил Энрике, – и чем скорее, тем лучше. Может быть, ты и прав.

– Отец...

– Я ждал тебя как раз для того, чтобы сказать: не приноси себя в жертву там, где от этого будет лишь хуже. Ты – мой наследник, это так, но герцогом стать тебе не позволят. Тебя убьют или... или сломают. А я не знаю, – в золотых глазах Энрике полыхнул огонь, – что хуже! Куда ты собрался? Арция? Дарнийский Союз? Или...

– Новый Эланд, – твердо ответил сын.

– Что ж, иного я и не ожидал. Байланте с кровью герцога там самое место. Знал бы ты, как я тебе завидую!

– Отец! – Рафаэль заговорил быстро, давясь словами. – Отец, мы можем уйти вместе: ты, я, Рено, Даро... Я удеру первым, найду подходящий корабль, вернусь за вами. Мы разыграем несчастный случай, а дальше – свобода! Дед был старше тебя, когда ты родился... А Рено с Даро нечего тут делать!

– Нет, – вспыхнувшие было глаза герцога погасли, – нам не вырваться. Рено может жить только здесь. Дафна мне это сказала, она знала, что делает. Я не брошу Рено, она пожертвовала для меня всем, а Даро... Когда ей исполнится восемнадцать, она вступит в орден.

– Но почему ты веришь этой ведьме?! Почему?! Она губит все, к чему прикасается. Ты позволил ей погубить мать, потом Даро, теперь Ренату и, наконец, всю Мирию! Люди забывают, что значит смеяться, любить, жить, наконец. И все из-за этой плоской уродины. Пусть она трижды ведьма, но она не бессмертна! Проклятый! Ее нужно было прикончить сто лет назад, но и сейчас еще не поздно!

– Рито! Я ЗАПРЕЩАЮ тебе говорить и думать об этом... Ты... ты с ней не справишься. Ты же видел, что случилось с Рено.

– Но со мной ничего не случилось...

– Потому, что ты ей не нужен.

– Или потому, что она обломала об меня свои желтые зубищи! Отец, клянусь тебе, она несколько раз пыталась до меня добраться и не смогла. А я до нее доберусь!

– Ты не сделаешь этого, – Энрике опустил голову, – ее смерть – это смерть Рено. Я... Когда я умолял ее о прощении, я подписал приказ. Каждый, кто злоумышляет против любой из дочерей ордена, подлежит казни через повешение вне зависимости от пола, возраста и звания. Я вынужден буду казнить любого, в том числе и тебя... И я вижу, что рано или поздно ты на нее набросишься. Поэтому чем скорее ты покинешь Мирию, тем лучше. И не пытайся проститься с Даро и Рено, так будет легче нам всем. Ты меня понял?

– Понял, – бросил Рито, – повторять не надо.

Назад ехали молча. Кони шли голова в голову, но всадники не смотрели друг на друга. Только у въезда на замковый мост отец обернулся к сыну:

– Пойми меня, Рито, и не суди строго. Я не могу потерять еще и Рено.

– Ты потеряешь не только ее, – вздохнул сын, – ты потеряешь все. Но я сделаю так, как ты хочешь. «Сын садана» будет здесь со дня на день.

– Возьми с собой все, что тебе может пригодиться.

– Мне ничего не нужно. Эрасти ушел из дома лишь с ножом и двенадцатью аурами, а поднял на дыбы пол-Арции. Я не претендую на большее.

– Эрасти... Сколько раз я просил его помочь, но он не ответил.

– Нельзя помочь тому, кто не хочет помочь себе сам.

– Это еще откуда? Я не замечал в тебе страсти к всяческим трактатам.

– Это я сам придумал. Только что.

Нэо Рамиэрль

Или выхода не было, или они не могли его найти. Ненавидящий безделье и неопределенность, Нэо с трудом сдерживал злость, опасаясь, что Норгэрель воспримет ее на свой счет. Хвала Звездному Лебедю, родич совсем поправился и упрямо сопровождал Романа в его поисках. Двое эльфов облазили все окрестности скалы, у которой они оказались, войдя в Обитель, но ничего необычного там не было. Правду сказать, Рамиэрль не очень хорошо представлял, как выглядят врата в иные миры. Он видел, как уходила Герика, вместе с Кризой проходил сквозь радугу Седого поля, дважды попадал в Мир Зимы, и всякий раз все было по-другому... Проклятье, похоже, он ищет то, не знаю что, а Норгэрель ходит за ним хвостом. Вздыхает и смотрит несчастными глазами, словно оправдывается. Да разве он виноват, что заболел?! Если б с ними был Рене, Роман бы мог отвести душу в споре, а то и в ссоре, адмирал бы понял и не такое, но обижать едва вернувшегося с Порога родича не хотелось, и именно поэтому Нэо дорого бы дал за одиночество хотя бы на день или два. Куда там! Норгэрель и слышать не хотел о том, чтобы остаться в доме.

Сегодня, махнув рукой на здравый смысл, они пошли не к скале, а вниз по склону. Не будь они узниками Зимы, Нэо бы искренне наслаждался величественной красотой этой горной страны, но он всегда ненавидел бессилие. На белом снегу четко отпечатались волчьи лапы, потом из-под самых ног шедшего впереди Романа выпорхнуло несколько больших темных птиц, прятавшихся в снегу. Нэо подбил парочку из лука, легче не стало, но хоть ужин заработали. Можно не возвращаться на ночь домой, а заночевать прямо в лесу, тем паче, кроме дружелюбных до невозможности волков, никаких хищников в Мире Зимы замечено не было. Норгэрель с готовно-стью согласился, и они облюбовали небольшой выступ, защищенный от ветра скалами.