— С замужней женщиной флирт всегда безопаснее, — заметила Женевьева. — Он сам мне это сказал. Замужние не ждут слишком многого и стараются не афишировать своих связей.

— Должен признаться, что твоя осмотрительность, моя дорогая Женевьева, меня поражает, — заметил Доминик, садясь в карете напротив нее.

Женевьева метнула на него свирепый взгляд, но в темноте Доминик не мог его разглядеть:

— У меня создалось впечатление, что осмотрительность — единственное правило, чтобы не сказать единственная добродетель, которую признают в этом обществе.

— Так и есть, — подхватил Доминик, глядя в окно. — Просто я не мог себе представить, что ты так быстро и легко научишься сдерживать свою импульсивность и врожденное любопытство — Это следует расценивать как комплимент? — елейно поинтересовалась Женевьева.

При этих словах он отвернулся от окна и в темноте улыбнулся ей:

— Да, фея, ты оказалась отличным напарником в этой авантюре Карета остановилась у дома Уэлсли. Особняк сверкал огнями, на тротуаре толпились факельщики, подбегавшие к каретам и провожавшие высоких гостей в драгоценностях, атласных платьях и бархатных плащах через крытую тентом и украшенную флагами аллею к парадной двери.

— Месье и мадам Делакруа, — возвестил облаченный в ливрею мажордом, стоявший у широкой лестницы, ведущей в переполненный гостями бальный зал.

— Мадам Делакруа, вы, как всегда, восхитительны! — Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, склонился к руке Женевьевы, почти тыкаясь длинным носом ей в пальцы. — Как мило, что вы оказали нам честь своим присутствием.

— Это честь для меня, ваша милость, — с безупречной благовоспитанностью ответила Женевьева, однако не удержалась, чтобы не ответить озорным взглядом на блеск в его глазах. — Леди Маргарет! — Она обернулась к хозяйке, сестре герцога, и женщины немного поболтали о том о сем — А, месье Фуше, добрый вечер. — И Доминик представил ему Женевьеву.

Фуше, такой же искусный интриган, каким был и во времена Наполеона, благодаря которому и возвысился, поклонился и улыбнулся мадам Делакруа. Та сделала реверанс в ответ и одарила его самой очаровательной улыбкой.

— Могу я предложить вам стакан горячего глинтвейна, мадам? — спросил Фуше. — Сегодня очень холодный вечер.

— Да, в самом деле, месье. Буду вам очень благодарна. — Оставив мужа, мадам Делакруа положила руку на алый парчовый локоть дипломата и удалилась вместе с ним, помня задание Доминика: узнать все, что можно, о разведывательной сети итальянского побережья напротив острова Эльба.

Фуше слушал простодушную болтовню спутницы, улыбался, отвечал, но одурачить его было невозможно.

— Что конкретно вы хотите у меня выведать, дорогая мадам? — явно забавляясь, прервал он ее заранее заготовленную речь.

Женевьева в упор посмотрела в его прищуренные лисьи глаза и прочла в них иронию и очевидный интерес. Никто не знал, как далеко простирается двойная игра, которую вел Фуше, но предполагалось, что, участвуя в конгрессе, он оставался преданным Наполеону. Выливалась ли его лояльность в конкретные действия, оставалось загадкой. Если да, его помощь могла оказаться неоценимой; если нет, открывшись ему, они могли потерять все.

— Я в восторге от императора, — доверительно сообщила Женевьева и виновато улыбнулась, — и надеялась, что вы расскажете мне о его жизни в изгнании.

— А почему, моя дорогая, вы решили, что я знаю что-либо о его жизни? — вежливо поинтересовался Фуше, доставая щепотку табаку из табакерки и цепким взглядом наблюдая за выражением ее лица.

— Потому что я не могу себе представить, чтобы вы ничего о нем не знали, — ответила Женевьева, полагаясь на откровенность, и тут же поняла, что не ошиблась.

Фуше усмехнулся:

— Вы совершенно правы, мадам. Я регулярно сообщаюсь с бывшим императором, — он слегка выделил слово «бывшим», таким образом деликатно давая понять, что сама она титулует Наполеона неверно.

— Вы держите его в курсе всего интересного, что здесь происходит? — демонстративно небрежно рискнула спросить Женевьева, потягивая глинтвейн.

— Интересного и относящегося к делу, — ответил Фуше, продолжая пристально наблюдать за ней. Женевьева понимающе кивнула:

— Воображаю, сколько вопросов, относящихся к жизни императора, обсуждается на конгрессе.

— Ваше воображение вас не обманывает, мадам.

— Мадам Делакруа, я повсюду ищу вас. — Их тет-а-тет нарушил Чарлз Чолмондели, на лице которого играла дружелюбная, обманчиво беспечная улыбка. — Вы обещали мне буланже, если помните.

— Как я могу забыть обещание, данное столь искусному танцору, сэр. Месье Фуше, рада была с вами побеседовать. Вы меня извините?

— С сожалением, мадам, — ответил тот и заговорщически подмигнул. — Но постараюсь по мере сил справиться с огорчением.

Он посмотрел вслед Женевьеве, удалявшейся в сопровождении англичанина, и отправился на поиски Делакруа. Этот господин умел играть не раскрывая своих карт, но Фуше уважал такое умение, потому что сам был в нем мастером. Если чета Делакруа ведет какую-то хитрую игру, не мешало бы разузнать о них все, что можно.

— Надеюсь, вы не забыли о нашем маленьком пари, — выдохнул Чолмондели в ухо своей спутнице по пути в танцевальный зал.

Женевьева одарила его многозначительной улыбкой, и партнер самодовольно улыбнулся в ответ.

— Когда и где вы желаете сыграть? — тихо спросила она.

— Сегодня. — Он сжал ее пальцы. — Вы придете ко мне?

— Постыдитесь, сэр, — пожурила его Женевьева, хлопнув по пальцам веером из слоновой кости. — Что за предложение женщине, у которой есть муж!

Англичанин оглянулся и встретился с бирюзовыми глазами упомянутого мужа. Но казалось, что тот смотрит сквозь него и не выказывает никакого интереса к своей супруге Француз, видимо, охотно закрывал глаза на то, что делает мадам Делакруа, пока все остается в рамках приличий. Обычное соглашение у Чолмондели тоже случались маленькие приключения, которые нисколько не волновали его жену.

— На что предпочитаете играть, мадам — англичанин решил проигнорировать реплику Женевьевы, которую правильно истолковал как игривую шутку.

Женевьева нахмурилась. Она прекрасно понимала, какие ставки имеет в виду Чолмондели. Три партии в пике, и, если она проиграет, придется выполнить то, что до сих пор ей удавалось только обещать. Загвоздка в том, что Женевьева не знала, насколько хорошо он играет. Остальных она наблюдала ранее за карточным столом. Но Чолмондели работал с Мариотти, французским консулом в Легорне, человеком, о котором все знали, что он союзнический шпион, делавший все, чтобы не допустить никаких контактов между Эльбой и континентом. А ведь только зная, как действует их шпионская сеть, можно было обойти ее, связаться с Наполеоном и выработать план операции.

— А на что предпочитаете играть вы, сэр? — кротко спросила Женевьева.