— Но они уже не маленькие, Стелла! — воскликнул Ник. — Ты просто не знаешь их. Сара — умница. Она всегда была очень сообразительной. И Дженна тоже девочка не глупая. Умные дети смогут понять, что к чему. — Ник пододвинулся ближе и погладил руку Стеллы. — Все будет хорошо, вот увидишь.

Стелла вновь принялась вспоминать, что советуют по этому поводу эксперты. Но все советы ограничивались периодом, когда люди только сходятся. Что же делать дальше в нелегкой семейной жизни, они умалчивали. Однако Стелла и так понимала, что, сколь бы умны ни были дети, новая семья — это всегда проблемы и трения.

И чем взрослее ребенок, тем больше проблем, — Стелла это знала и без экспертов. Совсем маленькие дети с готовностью могли принять нового отца или мать. У старших же детей такие перемены в жизни родителей могли вызвать как минимум страх и отчуждение. Но Ник, кажется, этого не понимал.

В тот вечер Ник покинул дом Стеллы только в десять.

— Жаль, что ты не можешь остаться, — вырвалось у нее, когда они прощались.

Стелла понимала всю опрометчивость своих слов. Если б он остался, это могло бы смутить Эмилию. Ник никогда не оставался у них на ночь — когда девочка засыпала, они тихо предавались любовным ласкам, а потом Ник уезжал.

— Когда-нибудь я действительно останусь, — ответил он.

— Я знаю, — прижимаясь к Нику, сказала Стелла. На прощание ей захотелось обнять его еще раз.

Стелла часто удивлялась, с какой силой она желает проснуться утром рядом с Ником. Она хотела бы и засыпать с ним после трудного дня, а также заниматься обычной домашней работой. Стелла жаждала нормальных семейных отношений, которые бывают между любящими супругами.

— Я утром позвоню, хорошо? — спросил Ник, уже делая шаг к двери. Затем он повернулся и снова прижал к себе Стеллу. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — отозвалась Стелла.

Она так и стояла у окна, провожая взглядом автомобиль Ника. Сейчас ее даже забавляла мысль, что до встречи с Ником она искренне верила, что живет полноценной жизнью. Только теперь она чувствовала, что заблуждалась тогда. Это было замечательным, но вместе с тем и жутким чувством. Замечательным потому, что она влюбилась, а жутким потому, что больше она не имела в своей жизни той кристальной простоты и определенности. Прежде самодостаточная, Стелла больше не чувствовала себя такой. Теперь она хотела быть рядом с Ником. После разрыва с Гленом она не сразу приняла мысль, что никакой мужчина ей больше не нужен. Независимость, рассудила Стелла, более безопасна. А теперь к ней вернулось желание кому-то доверять и довериться. Она в который раз приказала себе не думать о том, что все может пойти не так, как было запланировано.

Заперев дверь, Стелла проверила, спит ли Эмилия, а потом сама пошла в кровать. С каким наслаждением она скользнула на белую простыню под одеяло и положила голову на подушку!

Если бы посторонний вдруг заглянул в спальню Стеллы, он бы решил, что эта комната принадлежит настоящей даме. Фигурный столик у кровати был украшен салфеткой с белой витиеватой каймой. На кресле в цветочек лежали пестрые вышитые подушки. А в ящиках комода хранились старинные флаконы из-под духов.

Ночной столик Стеллы всецело принадлежал семейным фотографиям. Со снимков разного размера улыбалась Эмилия и другие члены ее большой семьи. Ее мать, сестры, отец, она сама и озорная Эмилия.

Стелла зачарованно посмотрела на фотографию. «Какое совершенное лицо у мамы!» — с нежностью подумала она.

Роуз вообще избегала салонов красоты, а к парикмахеру ходила, может быть, раз в год. Но все равно ее красивое лицо сияло той теплотой, за которой была видна сама доброта… любовь. Лучшего слова, которое описывало внутренний мир матери, Стелла подобрать не могла. Только настоящая любовь может светиться таким светом.

— Спокойной ночи, мама, — сказала Стелла и выключила свет.

Неделю спустя Тара заглянула в детский отдел универмага «Ли». В своей красной кожаной куртке на манер тех, что носят байкеры, и узких черных джинсах Тара была больше похожа на манекенщицу, которая сразу с показа мод, даже не переодеваясь, решила пройтись по магазинам. Холли, весь день нетерпеливо ждавшая сестру, приветственно махнула ей рукой.

— Это моя сестра, — представила она Тару стоявшей рядом Банни, которая сворачивала одинаково белые футболки, — их около нее уже лежала целая стопка.

— Та самая Тара Лукреция?! — восхищенно проговорила Банни, оставляя свое занятие. — Наконец-то я познакомилась с вами. Я так много о вас слышала.

Тара усмехнулась:

— А я могу добавить свою лепту в свой собственный образ?

Холли рассмеялась.

— Я рассказывала только хорошее, — сказала она. — Как ты обходилась со мной, когда я была ребенком, я не рассказывала.

— Не верьте, она рассказывала и это, — мрачно заметила Банни.

Кажется, смех Тары можно было услышать во всех уголках детского отдела. Банни тоже невольно рассмеялась. Для нее было в высшей степени странно, как такие не похожие друг на друга девушки могут быть сестрами. В Таре уверенности было на двоих, тогда как у Холли не нашлось бы и на одного.

— Я тоже о вас слышала, — сказала Тара Банни. — Вы из числа тех, кто не пропускает, кажется, ни одной вечеринки.

— Именно так, — не колеблясь ответила Банни. — Нас целая компания.

Банни чувствовала, что рядом с сестрой Холли даже дышит более легко.

— Ты уже собралась? — спросила Тара у Холли, поглядывая на часы. — Еще только четыре. Стелла сказала, что будет встречать нас в четверть пятого, так что у нас будет часа два. Если уж мы втроем не сможем найти сегодня подарок, я просто сдаюсь.

Холли проворно вытащила сумочку из ящика стола и коротко попрощалась с мисс Джексон, с которой уже договорилась заранее.

Тара убегать не торопилась, и Банни с удовольствием общалась с ней.

— Так вы ищете подарок на юбилей свадьбы? — спросила она. — Я ненавижу второпях делать покупки. К тому же для моей матери вообще невозможно что-либо купить.

— Нам повезло больше, — сказала Тара с улыбкой. — Наша мама радуется всему, что мы дарим ей. Она такой человек. Но мы хотим подарить ей что-то особенное. Она это заслужила.

Банни взглянула на Тару. «Одна встреча и два открытия, — подумала она. — Во-первых, Тара почему-то убеждена, что Холли совсем отбилась от дома и практически не бывает с ними. Во-вторых, Тара обожает свою мать, тогда как Холли ни слова не говорила о ней, все больше о Таре, Стелле и ее дочери Эмилии». Банни интересовалась карьерой Тары Миллер и потому совершенно не возражала, когда Холли откладывала себе непроданные вещи малых размеров для Эмилии. При этом Холли всегда говорила, что Стелле понравится эта вещь, а ее племяннице очень идет синий цвет. Но о матери и об отце Холли не обмолвилась и словом. Банни сгорала от любопытства.