— Знаю. И Анна говорит то же самое. Думаю, в этот раз все будет полегче — когда знаешь, чего ожидать. Однако же их двое.

— Двойное счастье, — улыбнулся Патрик.

— Но и забот тоже вдвое больше, — ответила Эрика и обернулась, чтобы обнять мужа, хотя осуществить это было теперь непросто.

Она закрыла глаза и прижалась щекой к щеке Патрика, размышляя над тем, когда лучше рассказать ему о своей поездке в Гётеборг. Наконец пришла к выводу, что лучше сделать это прямо сейчас. Но Патрик выглядел таким усталым: к тому же он собирался остаться завтра утром дома. Эрика вполне может подождать до завтра. Возможно, она к тому же успеет осуществить одну задумку, которая не давала ей покоя с тех пор, как была прослушана аудиозапись. Ну что, пусть так и будет. Если ей удастся раздобыть что-то важное для следствия, возможно, Патрик не так рассердится на нее за то, что она сует свой нос в его дела.

На самом деле он не особенно страдал от того, что у него нет друзей. Ведь у него были книги. Но чем старше он становился, тем больше тосковал по тому, что было у всех остальных. Компания, принадлежность к группе, ощущение того, что ты один из многих. Он всегда был один. Единственным человеком, который искал его общества, была Алиса.

Иногда они гнались за ним от школьного автобуса — Эрик, Кеннет и Магнус. Они завывали и хохотали у него за спиной, нарочно бежали медленнее, чем могли, — просто чтобы заставить его бежать.

— Шевелись, шевелись, жирная корова!

А он убегал, презирая самого себя. В глубине души он надеялся на чудо — что в один прекрасный день они сами по себе прекратят дразнить его, поймут, что он что-то собой представляет. Но он понимал, что это лишь мечта. Никто его не замечал. Алиса не считалась. Она была больная. Так называли ее парни, особенно Эрик. При виде ее он длинно и протяжно произносил это слово: «Бо-о-ольна-а-а-я!»

Алиса часто стояла у дороги и поджидала его, когда он приезжал на школьном автобусе. Он ненавидел такие минуты. Издалека она выглядела вполне нормально, когда стояла на остановке, а ее длинные темные волосы были схвачены в хвостик на затылке. Ее сияющие голубые глаза высматривали его, когда старшеклассники из Танумсхеде вылезали из автобуса. Иногда он даже испытывал гордость, когда автобус подъезжал к остановке и он видел ее через окно, — эта темноволосая длинноногая красотка на самом деле его сестра.

Но потом всегда наступал момент, когда он вылезал из автобуса, и она замечала его. Она устремлялась к нему своей странной походкой, словно к рукам и ногам у нее были прикреплены веревки, за которые кто-то без всякой мысли подергивал. Она неразборчиво выкрикивала его имя, и все парни разражались злобным хохотом: «Бо-о-ольна-а-а-я!»

Алиса ничего не понимала, и, кажется, именно это больше всего смущало его. Она радостно улыбалась и иногда махала им рукой. Тут он сам кидался бежать, хотя его никто не гнал, только чтобы не слышать злорадный вопль Эрика, проносившийся над поселком. Но убежать от Алисы было невозможно. Решив, что это игра, она без всякого напряжения догоняла его и иногда с радостным смехом бросалась ему на шею, так что он чуть не падал.

В такие минуты он ненавидел ее с той же силой, как когда она отняла у него мать. Ему хотелось наотмашь ударить ее по лицу, чтобы она перестала позорить его. Он больше не будет ходить в школу, пока Алиса поджидает на остановке, выкрикивает его имя и кидается ему на шею.

Как дорого бы он отдал, чтобы его начали считать человеком — другие, не только Алиса.

Когда она проснулась, Патрик крепко спал. Часы показывали половину восьмого, и Майя тоже по-прежнему спала, хотя имела обыкновение просыпаться еще до семи. Эрика не находила себе места. Несколько раз за ночь она просыпалась, размышляла о том, что услышала на кассете, и не могла дождаться утра, чтобы взять быка за рога.

Тихонько поднявшись, Эрика спустилась в кухню и сварила себе кофе. После первой необходимой дозы кофеина она нетерпеливо взглянула на часы. Вполне возможно, что все уже встали. Когда в доме маленькие дети, день обычно начинается рано.

Она оставила Патрику записку, в которой несколько туманно объясняла, что уехала по одному делу. Пусть поломает голову. Она все ему расскажет, когда вернется.

Десять минут спустя Эрика въехала в Хамбургсунд. Она заранее позвонила в справочное, чтобы узнать адрес сестры Санны, и сразу же нашла нужный дом. Дом оказался большой, построенный из силикатного кирпича, и она задержала дыхание, въезжая во двор между двух каменных столбов, расположенных слишком близко друг от друга. Выезжать потом задним ходом будет рискованно, однако этой проблемой она займется позже.

В доме уже горел свет и кто-то ходил, так что Эрика с облегчением констатировала, что не напрасно понадеялась на авось. Они уже проснулись. Она позвонила в звонок у двери и вскоре услышала шаги по лестнице, и женщина — по всей видимости, сестра Санны — открыла ей дверь.

— Доброе утро, — сказала Эрика и представилась. — Я хотела спросить — Санна уже проснулась? Мне надо с ней переговорить.

Сестра Санны с любопытством оглядела ее, но спрашивать ни о чем не стала.

— Да-да, она и ее монстры уже проснулись. Заходите.

Эрика вошла в холл и повесила куртку на вешалку. Затем вслед за сестрой Санны поднялась по крутой лестнице в верхний холл, откуда они попали в большую комнату, которая оказалась комбинированной кухней, столовой и гостиной.

Санна и мальчики сидели за столом и завтракали. Тут же сидели мальчик и девочка постарше — видимо, их двоюродные брат и сестра.

— Прости, что отрываю тебя от завтрака, — проговорила Эрика и посмотрела на Санну. — Мне очень нужно поговорить с тобой об одном деле.

Поначалу Санна не сделала никакой попытки подняться. Она сидела, поднеся ложку ко рту, — казалось, мысли тяжело проворачиваются у нее в голове. Но затем положила ложку и поднялась.

— Вы можете пойти на веранду, там вам никто не будет мешать, — сказала Санне сестра, и та кивнула.

Эрика пошла следом за ней вниз по лестнице, через несколько комнат, на застекленную веранду, выходившую на газон и центр поселка Хамбургсунд.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Эрика, когда они уселись.

— Ничего, — ответила Санна. Она была бледная и измученная, как человек, проведший ночь без сна. — Мальчики все спрашивают про папу, а я не знаю, что отвечать. Даже не знаю, стоит ли обсуждать с ними то, что произошло, или нет. Собиралась сегодня позвонить в детскую психологическую службу и попросить совета.

— Это хорошая мысль, — сказала Эрика. — Но дети сильные. Они справляются с невзгодами лучше, чем мы думаем.

— Надеюсь, — проговорила Санна, глядя в одну точку, затем повернулась к Эрике: — Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Как не раз уже случалось раньше, Эрика не знала, с чего начать. У нее не было никакого задания, ничто не давало ей права задавать вопросы. Ею двигали только ее любопытство и желание помочь. На мгновение она задумалась. Потом достала из сумочки пачку рисунков.