В феврале 1949 г. председатель колхоза «Новое Хозяйство» Кошкинского района Н.Я. Я-ев подрался со своим родным братом. Они «всю ночь бегали по селу с топорами и ножами»[970]. Председатель был груб не только с колхозниками, но и с членами своей семьи. Постоянное домашнее насилие вынудило жену председателя колхоза «бросить работать в школе ввиду того, что он постоянно не давал подготовиться к урокам. Всегда приходила с синяками на лице и опаздывала на уроки»[971].

Необходимо отметить, что хулиганские поступки сельскими жителями совершались не только в состоянии алкогольного опьянения, но и в силу их юридической неграмотности: для многих селян физическое воздействие на оппонента было естественным способом защитить свои интересы или доказать собственную правоту. Так, в 1945 г. в с. Троицкое Чапаевского района Куйбышевской области при проведении трудовой мобилизации на торфоразработки была призвана гражданка А. К-ва, 1926 г. рождения. 23 марта, во время сбора мобилизованных в сельсовете для последующего отправления в г. Чапаевск, в помещение сельской администрации явился брат К-вой и «учинил скандал, схватил со стола чернильницу и с силой бросил в председателя сельсовета Саушкина, причинив ему повреждение головы»[972].

В то же время сельские жители редко совершали преступления, связанные с бандитизмом и грабежами. Чаще всего они сами становились жертвами преступников и фигурировали в уголовных делах как потерпевшие. Так, колхозница колхоза им. Ленина Безенчукского района Куйбышевской области А.С. Шмелева была ограблена на центральном рынке Куйбышева, куда приехала продавать молоко[973]. Летом 1945 г. нигде не работающий житель Куйбышева Ф.М. Л-ев вместе с товарищем прибыл в с. Савруха Подбельского района Куйбышевской области и, «угрожая оружием», ограбил квартиру колхозницы С-вой [974].

Одной из форм девиации являлось хищение общественной собственности. В докладе областного прокурора Куйбышевской области за первое полугодие 1946 г. отмечалось, что в сельской местности из 992 уголовных дел, возбужденных по фактам кражи, 734 дела связано с хищениями социалистической собственности[975].

Проблема хищения продовольствия и иных продуктов, как стратегия крестьянского приспособления и форма социального протеста, более подробно нами рассмотрена в третьем параграфе данной главы. В рамках данного параграфа остановимся лишь на хищениях денежных средств. Так, летом 1945 г. в Сызранском районе Куйбышевской области было вскрыто организованное хищение налоговых средств группой налоговых агентов, возглавляемых А.В. И-ной, которая первоначально работала налоговым инспектором, а впоследствии ревизором районного финансового отдела[976]. Используя свое служебное положение, А.В. И-на втягивала агентов в преступления, «учила их способам хищения», а при последующих ревизиях – скрывала эти хищения. Данная группа в составе 12 налоговых агентов различных сел за время преступной деятельности похитила 261 494 рубля[977]. С целью сокрытия преступления налоговым агентом Кашпирского сельсовета К-вой были уничтожены 39 квитанционных книг и лицевые счета по воинскому налогу. В Чекалинском сельсовете налоговый агент Ф-ва уничтожила три квитанционные книги и последний лист списков плательщиков сельскохозяйственного налога. По Заборовскому сельсовету налоговым инспектором К-ной и секретарем сельского Совета Е-вой уничтожены семь квитанционных книг. В Сиольнинском сельсовете преступниками был уничтожен весь архив налоговых поступлений и списки лиц, облагаемых налогами.

Преступниками широко практиковался и такой способ хищения, когда налоговые агенты, пользуясь покровительством со стороны И-ной и бесконтрольностью со стороны зав. райфо Г-на и старшего налогового агента И-ва, представляли в райфо списки лиц, которые как бы имели права на получение налоговых льгот, но в действительности должны были облагаться налогами. Г-ин и И-ва «штамповали эти списки без всякой проверки», и таким образом налогоплательщики формально освобождались от налогов. Фактически же налоговые агенты облагали эти лица налогами, а взысканные с них деньги делили между собой. Таким образом, налоговым агентом Кашпирского сельсовета К-вой были освобождены, а затем самовольно обложены налогом 12 хозяйств, с которых было взыскано 16 250 рублей. Налоговым агентом Забаровского сельсовета К-ой – 55 хозяйств и т. д. В результате указанных преступных действий государство недополучило 40 095 рублей. Члены преступной группы весенней сессией областного суда Куйбышевской области были приговорены к тюремному заключению сроком от пяти до 10 лет[978].

На протяжении 1948 г. Г-ин, будучи счетоводом-кассиром Коноваловского сельсовета, систематически присваивал налоговые поступления от населения. Присвоив в общей сложности 4124 рубля, бежал из села, а арестован был только в начале 1953 г. [979]

Хищением денежных средств в послевоенном сельском обществе занимались не только налоговые агенты, но и члены сельскохозяйственных артелей. Так, летом 1949 г. колхозницы К-ва и У-ва совершили кражу 150 рублей из кассы колхоза им. Чапаева Богатовского района[980]. А-в, являясь членом сельскохозяйственной артели «Красный пахарь» Больше-Черниговского района Куйбышевской области, летом 1951 г., «пользуясь отсутствием кого-либо, из открытой кассы колхоза похитил 150 рублей денежных средств»[981]. Колхозница К-ва Н.В., также «воспользовавшись отсутствием служащих правления колхоза “Степной Маяк”, того же района», похитила из кассы 1110 рублей. Работающая кассиром в колхозе «Красная Нива» Алексеевского района С.В. Б-ва в 1952 г. присвоила 560 рублей, «с целью сокрытия следов преступления подделывала кассовые ордера». Факт совершения этого преступления был вскрыт в январе 1953 г., и в марте она была приговорена к пяти годам исправительно-трудовых лагерей, но попала под амнистию и от уголовного преследования была освобождена[982]. В колхозе «Красный Пахарь» кассир Н.М. Войтенко в сговоре со счетоводом М.Я. Ильиным с 1951 по 1952 гг. «систематически занимался подделкой документов и присвоением денежных средств колхоза».