Будучи чужаками, императоры Цин понимали, что их правление держится на более шатком основании, и что повышение налогов может привести к восстанию. А это, как мы видели, знакомая тема, уходящая корнями к основанию династии Хань. Одним из поводов для беспокойства был так называемый заговор Ма Чаочу в 1652 году. Ма, крестьянин из Хубэя, попал под влияние некоего монаха, убедившего его в том, что ему уготована великая участь. Ма стал утверждать, что он связан с последними представителями династии Мин, продолжавшей править «Царством западного моря» с «молодым владыкой» из династии Мин. В распоряжении этого государства якобы 36 000 воинов, а также полководец У Саньгуй. Ма сплотил вокруг себя последователей, утверждая, что он тоже полководец этого царства и что с помощью волшебных летающих машин его войска вскоре атакуют долину реки Янцзы. Пока движение Ма набирало силу, цинские власти обнаружили в одном из его лагерей склад недавно выкованных мечей. Ма сбежал, но некоторых его родственников схватили. В последующей охоте на людей, длившейся несколько лет, были задержаны сотни подозреваемых, но Ма так и не обнаружили. Его захваченные последователи рассказывали, как после присоединения к отрядам Ма новички «мазали себе рты кровью и глотали бумажные амулеты; также они отращивали длинные волосы и не брили лбы», что было явным признаком антицинских настроений. Арестованных «пытали с крайней жестокостью» и оставляли в живых, только если они признавались в своей вине. Император Цяньлун написал киноварью: «Единственная искра может вызвать пожар в степи».

Государство Цин постоянно было обеспокоено возможностью восстаний (и не без причин), но это не означало, что оно воздерживалось от своевольных и деспотичных решений. К подобным шагам можно причислить возобновление минского запрета на морскую торговлю и насильственное переселение в 1661 году по приказу императора Канси почти всех жителей южного побережья на 10 миль вглубь суши с целью контроля над торговлей и пиратством.

Чтобы решить вопрос с восстаниями, цинские власти в 1713 году шагнули в конфуцианскую сторону оси «легализм – конфуцианство» и заморозили в номинальном выражении земельный налог, основной источник бюджетных поступлений. С этих пор каждый платил фиксированную сумму за участок площадью в один му (примерно 667 кв. м). Поскольку в течение столетия цены значительно возросли, в реальном выражении налоговые поступления в казну радикально снизились. Государство Цин вряд ли могло предоставлять общественные услуги в широком масштабе.

И в самом деле, в этот период наблюдается сокращение предоставляемых ранее государственных услуг, вроде создания запасов зерна на случай голода, и выполнение огромных инфраструктурных проектов, вроде создания Великого канала. Государство больше не могло позволить себе покупать зерно для зернохранилищ, а Великий канал к 1840 году стал несудоходен. В 1824–1826 годах из-за отсутствия ухода за шлюзами и дамбами, а также без очисток ила разрушилась вся система контроля над водами Желтой реки. Последовали опустошительные наводнения.

Стоит рассмотреть, как было устроено китайское государство того времени и почему оно не могло поддерживать коммерческую и промышленную активность или предоставлять многие общественные услуги. На вершине находились шесть министерств или советов – персонала, доходов, ритуалов, войны, работ и наказаний. Примечательна была сама терминология, имевшая древнее происхождение, например не «правосудие», а «синь-пу», что переводится как «наказание». И действительно, древнейшие известные списки законов на бронзовых сосудах назывались не «списки законов» или «кодексы законов», а «Книги наказаний», что вполне согласуется с тем, как законы понимал Шан Ян. Старейший из дошедших до нашего времени полный сборник законов – это кодекс Тан 653 года (от кодекса Цинь сохранились лишь фрагменты). С течением времени он был в значительной степени модифицирован, а в 1740 году правительство Цин составило свою версию. Эти кодексы подтверждают тот тезис, что китайские законы предназначались не для отправления правосудия и уж точно не для поддержания свободы, а для администрирования и регулирования общества. Их не интересовали права обвиняемых против государства. Любой закон мог быть изменен или аннулирован императором, находившимся выше законов. Процедуры в отношении обвиняемых подразумевают, что обвиняемых считали виновными, если не будет доказано обратное. Чтобы они ничего не забыли рассказать, статья 386 цинского уголовного кодекса допускала жестоко избивать всякого, кто «делал то, что делать не должно».

Как мы видели, одной из известных заслуг китайского государства была конкурентная система экзаменов на занятие государственных должностей. Стремление к меритократии заметно еще во времена Цинь, хотя более систематической она стала в эпоху Сун и, возможно, достигла зенита в эпоху Цин. Существовало три уровня экзаменов. На самом нижнем уровне претенденты состязались за звание лиценциата. В 1750 году на нижнем уровне было около 500 тысяч человек, прошедших эту ступень. Два раза в три года несколько тысяч из них собирались в столице своей провинции на экзамены следующей ступени, длившиеся три дня и две ночи. Примерно 95 процентов из них отсеивалось. Ставки были очень высоки.

Прохождение экзаменов гарантировало постоянный статус элиты и важные налоговые и юридические поблажки. Представителей чиновничьего сословия нельзя было арестовывать и подвергать расследованию и пыткам без разрешения императора, а если их вина была доказана, то такие применяемые к простолюдинам наказания, как избиение бамбуковыми палками, изгнание или смертная казнь, заменялись денежными штрафами. С определенной долей вероятности они могли получить официальную должность. Но им предстояло пройти еще одно испытание. Через год после провинциальных экзаменов прошедшие их собирались в Пекине для столичных экзаменов. Всего мест насчитывалось 300, и при этом отсеивалось 90 процентов кандидатов. Затем император лично вручал награду каждому, и занявшие высшие места получали должности в центральных министерствах, а занявшие низшие места – должности магистратов в региональных учреждениях. В эпоху Цин существовало около 1300 уездов в 180 округах, которые, в свою очередь, объединялись в 18 провинций, каждая с губернатором во главе. Поскольку к концу XVII века в империи насчитывалось около 300 миллионов жителей, то в среднем магистрат заведовал делами примерно 230 000 человек. В крупных уездах могли проживать и по миллиону человек. У каждого чиновника магистрата имелся штат помощников, но они не были государственными служащими; магистрат либо платил им из своего оклада, либо они жили на то, что с китайского обычно переводится как «отжатие», – на то, что они получали с рядовых жителей. Когда дело касалось юридических функций, магистрат одновременно выполнял обязанности детектива, прокурора, судьи и присяжных. Кроме того, он заведовал общественными работами, обороной и поддержанием порядка.

В чем же заключались очень трудные экзамены на занятие государственной должности? В 1669 году принимавшие экзамены в Шантуне требовали от кандидатов из уезда Таньчэн поразмыслить над текстами и объяснить их. В качестве текстов предлагались высказывания Конфуция из книги «Беседы и суждения»: «Те, кто знают истину…» и «Учитель сказал: Человек рождается для добродетели. Если он теряет добродетель, но продолжает жить, то избегает смерти лишь по счастливой удаче». Также им предлагалось поразмыслить об искреннем человеке: «Имеет ли такой человек какое-либо существование или нечто вне себя, от чего он зависит? Назовите его человеком своего идеала, насколько он искренен! Назовите его бездной, насколько он глубок! Назовите его Небом, насколько он необъятен!» Это также была цитата, на этот раз из сочинений Мэн-цзы. Все кандидаты провалились. Вообще, с 1646 по 1708 год от уезда Таньчэн экзамены не сдал ни один кандидат.