Пойманные Бесом и поджаренные Басмачом сурки создавали приятную тяжесть в желудке. Отрытый в сыром овраге небольшой колодец дал воды, чтобы напиться и наполнить пару фляжек. После обильной пищи идти куда-либо не хотелось, однако надо.

Бес крутился вокруг, по-щенячьи прыгал, с рычанием ловил какой-нибудь куст или палку и таскал за собой. День потихоньку клонился к закату, но воздух был еще достаточно теплым, совсем не по-осеннему. Ложбина, по которой они шли, постепенно углублялась и сужалась, а стены, идущие по бокам, вырастали, становясь обрывистыми.

Наконец они вышли на равнину. Город раскинулся в нескольких километрах ниже. В бинокль Курчатов выглядел, как любой другой затерянный в степи городишко, на окраине, как водится лепился частный сектор, постепенно переходя в высотки. Солнце уже собиралось закатиться за горизонт, сумерки подступали со всех сторон. Басмач достал карту, нарисованную Игельсом, и стал сравнивать с картой деда.

Место, на которое указывал Игельс, находилось чуть севернее города, на самой его окраине. Басмач решил не идти через сам Курчатов, мало ли кто или что там проживает, а обойти стороной, вокруг. Когда они втроем уже спускались с небольшого холма, послышался отдаленный гул. Его источник обнаружился почти сразу.

Стальная змея конвоя Айдахара, разрезая подступающие сумерки фарами и прожекторами, неторопливо приближалась к городу. Видимо, взрыв, устроенный Басмачом, повредил не только гусеницу локомотива, так как состав двигался слишком уж медленно, не больше двадцати километров в час.

– Надо его догнать, и проследить, куда состав поедет. Куда он, туда и мы.

Проследить за грохочущей змеей оказалось не сложно даже в темноте, можно было вполне ориентироваться на звук. Хотя этого и не потребовалось.

Описав широкую дугу, конвой обогнул город. Яркие лучи фар и прожекторов вырвали из серой темноты высокие ворота. Но как только поезд к ним приблизился, весь периметр осветился электричеством. Это оказался лагерь, или даже целый город. Внешняя его часть была обнесена забором из колючей проволоки. Басмач даже смог разглядеть охранников на вышках. Но не это было главное.

Главное, за забором из колючей проволоки были люди, много людей.

– Концентрационный лагерь, – выдохнул Басмач, отняв оптику от глаз. – Они тут людей собирают. – Ворота тем временем распахнулась, лучи с вышек скрестились на конвое, который неторопливо вполз на территорию. Ворота закрылись.

– Так. – Басмач уселся на рюкзак. – Сейчас ни хрена не видно. Предлагаю найти место для ночлега. А утром разведать что да как. – Заметив, как дернулся Назар, продолжил:

– Да, пацан, я понимаю, что время играет против нас. Но думаю и там люди, им так же нужно спать, жрать и отдыхать. Сейчас максимум, что сделают с пленными, так это погонят на сортировку.

– Что это? – Назар заметно нервничал и сжимал в руках ППШ.

– Сортировка? О-о, это, мой друг, пришло еще со старой Великой Отечественной войны… На сортировке в концлагере отбирают людей по здоровью, полу, возрасту, цвету кожи. Получается, старые направо, молодые налево, хромые прямо. Все в таком духе. Не обязательно, что здесь именно так. Но думаю, как минимум, мужиков и женщин посадят в разные загоны.

Басмач хлопнул Назара по плечу и сел рядом:

– Мы у цели, парень. Не делай глупостей, а если все же собираешься, то советуйся со мной. Важно не просрать все и разом на финишной прямой. Бог даст, спасем твою сестру. Обязательно. Мне, знаешь, и самому не терпится ворваться туда и всех на хрен помножить на ноль. Но это эмоции, их стоит держать в узде. Умные люди в старину говорили: победа любит подготовку. Мы поедим остатки сурка, выспимся и на свежую голову, утром оценим обстановку. Ну, а лезть посреди ночи не весть куда… Ночью оно конечно сподручно, но и там не дураки. Они-то все свои слабые места знают и поджидают с пулеметами, прожекторами, сигнальными ракетами. Знаешь, что такое сигналка?

– Что?

– Растяжка такая, например, или иного действия приспособа. Задеваешь шнур натянутый, или наступаешь, и все. В небо стреляет ракета, как бы говоря, вот, мол, дурачок попался. А недобрые люди с пулеметами и минометами утюжат это место из всех калибров. Короче: приказ спать, и дурные мысли выкинуть. Исполнять. Поднимайся, искать ночлег станем. Барбос, это и тебя касается.

Назар, ежась от утреннего холода, наблюдал за лагерем в бинокль. Густой куст караганника скрывал его и возможный блеск оптики. Хоть солнце только встало над горизонтом и светило пока тускло. А лагерь казался неприступным.

В бинокль просматривался только загон для пленных с забором из колючей проволоки между железных и деревянных столбов. Причем забор был двойным: наружный был высотой метров пять, не меньше. А внутренний забор явно пониже, где и были пленники. Между заборами виднелся промежуток свободного пространства, там через определенный интервал времени прохаживался вооруженный патруль, из двух-трех черных солдат. А еще торчали вышки с прожекторами.

Назар пытался считать про себя, чтобы определить, как часто. Но считал он медленно, и иногда сбивался. Получилось пять раз по сто, прежде чем патруль появлялся у решетчатых ворот, через которые въехал конвой, и, пройдя весь путь по прямой, скрывался за углом. А на углах и в промежутках стояли вышки. Не слепленные из жердей и бревен, как в степных селениях, а из железных столбов.

Он погладил лежавшего рядом Беса по голове, тот довольно заурчал.

– Вот, Бесяра. Там наша Майка, за забором. Скоро мы ее спасем. Спасем же? – Волк конечно же не ответил, только на бок перевалился.

В глубине концлагеря виднелась другая стена с глухими воротами, основательная, собранная из грязно-белых бетонных плит и кое-где из красного кирпича. Там, видимо, находился основной лагерь.

Оборванные, в лохмотьях пленники – одни мужики – бродили в загоне. Кто-то лежал прямо на земле, а некоторые по двое, по трое сидели в тесных компаниях, греясь у костров. Людей было много, явно больше, чтобы уместиться в низком кособоком сарае, торчавшем посередине территории.

«Интересно, почему они не пытаются сбежать? Их много, а забор хлипкий», – подумалось Назару. Уж его-то в таком загоне не удержали бы, парень был в этом уверен.

– Ну, как тут? – Басмач появился бесшумно, и улегся в ложбину позади.

– Патрули туда и сюда ходят, вышки вон с пулеметами, – Назар отполз из куста, поближе к бородачу.

– Да, это я и сам вижу. Необычное что заметил?

Назар задумался:

– Пленники не сбегают. А я бы сбежал, ночью порвал проволоку на заборе и…

– Ага, как же, – хмыкнул бородач, пытаясь сесть, но при этом не выглянуть из-за куста. – По забору электричество пропустили, не дураки же ни Айдахар, ни сидельцы. Что, не заметил на столбах проволка через изоляторы накручена?

– Я думал, это чтобы натягивать удобно было…