– Ладно. Проехали. В общем, обошел я это место, обсмотрел. И хрен его знает, как внутрь попасть?! Лагерь, похоже, на территории какого-то завода стоит, протянуть пятьсот метров капитального забора это тебе не хухры-мухры. Целый неприступный город. Не, если бы пару минометов, то конечно… Пока будем думать и наблюдать.

Прохладное утро закончилось. Солнце, поднявшись в небо, жарило вовсю. От раскаленной земли поднималось марево.

Басмач соорудил нечто вроде навеса из своего плаща, чтобы им с Назаром было где спрятаться от солнца. Волк же выкопал под кустом глубокую ямку, там, где земля была сырой, прохладной, и улегся в нее.

От лагеря донеслось рычание.

Басмач быстро занял наблюдательный пункт и приник к биноклю: две непонятного вида машины вроде багги вынырнули из ворот и, постреливая в глушители, рванули куда-то в степь.

«Хм, один вход, один выход. Хотя выходов наверное несколько. Просто это основной», – мысль о том, что есть движение, оттуда зачем-то выходят, заинтересовала Басмача. Положив бинокль под караганник, он вернулся к шалашу.

– Один вход, один выход… – бурчал себе под нос бородач, улегшись в тенек. Несмотря на тень от плаща, воздух и земля вокруг прогрелись основательно: поднятый с солнцепека кусок гальки обжигал руку.

Назар сел, поджав колени к подбородку.

– Неужели конец? – он обернулся на лежащего Басмача. Тот накрыл лицо тряпкой и посапывал.

– Чего конец-то? – он стянул с лица тряпку и отшвырнул в сторону. – Конец будет тогда, когда мы – ты или я – сдадимся. Я не сдался, а ты? – Назар отрицательно мотнул головой. – Ну, вот. Ждем пока. Как там, из книжки: заседание продолжается, господа заседатели.

– Чего ждем? И сколько ждать?! – внутри Назара клокотало, но он старался это скрыть. Получалось слабо. Басмач, чуть повернув голову, искоса глянул на парня:

– Я что говорил про не торопиться и ждать момент? Нам жарко, им жарко. Только мы можем уйти, можем лежать в теньке, ковырять в носу и плевать на дальность. А вот те, в черных кожанках, не могут. Стоят, поджариваются. Знаешь, пацан, как на солнышке оружие раскаляется, а? Руки до волдырей жжет, а сойти с поста нельзя. Даже поссать отойти нельзя – это все «тяготы службы» называется.

– У тебя есть план? Ты знаешь, как попасть внутрь?! – Назар кинулся к Басмачу и тряхнул его за плечо. Тот открыл один глаз, смерил взглядом разволновавшегося парня:

– Ты, эта, я ж не девка, чтоб меня хватать. Сядь, пострел. Есть – план не план – так, мысль одна, дерьмовая. Тебе не понравится, думаю. Мне вот не нравится.

– Рассказывай, – с упором произнес Назар, приготовившись слушать.

– План такой, – Басмач сел, огладил бороду, отломил стебель высохшей полыни и принялся рисовать им на песке. – Вот лагерь, город… короче – эта огороженная хрень. Я прикинул, что он почти овальной формы. Здесь вот главные ворота, – нарисовал прямоугольник, – а вот тут, – на боку овала появился небольшой квадрат, – тут скала. Айдахаровцы видимо решили сэкономить с забором и чуть сдвинули ограду, скала ее часть. Но здесь же глухое место, мертвая зона, плохо просматривается с вышек, уверен.

Я соберу хлопушку из патронов, окопаемся там, взорвем хлопушку и на звук обязательно кто-нибудь да явится – эти парни такой факт у себя под боком не пропустят. А тут мы из засады и ударим.

Наша цель завладеть формой, оружием – замаскироваться под них. Затем, пройти через главные ворота. Кровь на форме даже кстати будет, мол, супостаты напали, ранили.

– Да-а, и правда – дерьмовый план.

– Я знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Басмач. – Только другого нет. Или есть?

– Есть, – важно кивнул Назар, и стер ладонью все, что нарисовал Басмач. – Простой план: подойти к воротам с поднятыми руками и сдаться.

– И-и? – протянул Басмач, вопросительно подняв бровь. – Дальше-то что? Может ты не заметил, но в загоне одни мужики, баб нет. А нам требуется в основной лагерь пробраться, где наверняка держат женщин, сестру твою. Не в концлагерь!

Над их импровизированным биваком с треском пролетела сорока. Птица заложила петлю, уселась на торчащий из земли камень и громко застрекотала то ли на волка, то ли на людей.

– Она привлечет к нам внимание! – Басмач кинулся к рюкзаку за рогаткой. Но Бес среагировал быстрее: прыгнул практически с места и поймал уже взлетевшую бело-черную птицу. Волк ведь только что лежал в своей прохладной ямке – мгновение и вот, сидит и хрустит птичьими костями, брезгливо отплевываясь перьями.

– Ну, Бесяра… – удивленно покачал головой Басмач, откладывая рюкзак. Но рогатку все же оставил, вдруг еще белобока прилетит.

– Да, он такой, – гордо согласился Назар. – Еще щенком часто такие трюки проделывал, низко летящих птиц ловил. Выслеживал, часами лежал как дохлый, или куском из своей миски подманивал и ловил. Хитрец.

– Да, умная животина. Насчет твоего плана: попахивает самоубийством. В нем много неизвестных. Вспомни, что они со стойбищем сделали, вспомни статую из разрезанных на куски тел. Уверен, что им нужны пленные? То что здесь загон для людей, не означает, что и мы им подходим. Не известно, по какому критерию их отбирают. Ты, кстати, заметил, что ни старика или подростка там не видно? Думаю, что нас попросту положат у ворот, из пулемета. В общем думай. А я понаблюдаю за этим… логовом.

Басмач встал, подхватил бинокль и ушел на свой наблюдательный пункт под кустом караганника. Назар остался наедине со своими мыслями. Их, то есть мыслей, было много. Они роились в голове, наскакивали друг на друга, но ничего путного не придумывалось.

Басмач рассматривал лагерь Айдахара до рези в глазах, и он, в смысле лагерь, ему уже надоел. Как вдруг заметил трусящего в стороне, по косогору Беса. Волк то появлялся в поле зрения, то пропадал. Бородач оглянулся на пустующую яму – а ведь кабысдох буквально только что спал в ней… Ну, мало ли. Может, побежал охотиться?

Махнув рукой на волка и его похождения, он решил заняться хлопушкой. Выпотрошил несколько патронов от двустволки, вытряхнул картечь и аккуратно ссыпал весь собранный порох в один цилиндрик. На фитиль пошел кусок уже не нужной карты, что нарисовал Игельс.

Проделал шилом из мультитула отверстие в войлочном пыже и вставил приготовленный фитиль. Пыж плотно утрамбовал в гильзу с порохом. Получилось… опасно. Как говорится, не стоит повторять, если не знаешь что делаешь. Он взвесил получившуюся петарду в руке. Нет, план ему определенно не нравился, совсем не нравился.

А еще, ему не давали покоя две машины, покинувшие лагерь утром. Сунув хлопушку в карман, Басмач снова взялся за бинокль. Но теперь, лагерь как таковой его интересовал меньше, он смотрел в сторону, куда в степь ушли багги.

«Куда же вы уехали…» – машины сошли с утрамбованного проселка, и двинули по солончаковой пустоши. Видать солончак тревожили редко – следы шин там, где сухая корка из глины и кристалликов соли проломилась под весом машины, просматривались далеко.