Когда Кив<ович> вернется в корпус — суд заседает в клубе, — мы сегодня к обеду решили угоститься мясом из стекл<янной> баночки. До сегодн<яшнего> дня мы ее не трогали, она на морозе стоит, а так как мне хотелось отдохнуть от мяса, то и он не брал ее. Сегодня мы отмечаем его освобождение (вчера вечером — мое) и решили приступить к этой баночке. Как видите, мы совсем не так плохо живем. Кроме мяса у нас еще есть печенье и много других вещей. Кстати, скажи Соне, что она слишком много гвоздики кладет в торт. Может быть, ей мало одного привередника, т<а>к нашелся новый. Ладно, критиковать [больше] не буду.

Кончаю. Всего хорошего, родные мои. Крепко, крепко целую вас всех много раз, а вскоре, надеюсь, и не только мысленно всех вас расцелую.

Ваш М. Береговский.

31 января 1955 г.[789]

Дорогие мои! Как видите, я еще в больнице. В ближайшие дни нас отсюда отправят, и, конечно, тотчас же напишу вам свой новый адрес.

Судя по всему, меня домой не пустят, а оставят где-нибудь в этих местах. Дело в том, что кроме категории «стойкий инвалид»

добавляется еще «может или не может себя обеспечить». У меня, как и у моего приятеля Кивовича, написано «может», а таких, вероятно, домой не отпускают. Впрочем — увидим на деле, что с нами будет. Нам, по крайней мере, еще ничего не объявляли…

От вас я, к сожалению, кроме двух писем № 6 и 8 ничего больше не получал. Я не упрекаю вас, ибо уверен, что вы писали, но 033 не торопится переводить, а письма, посланные на 038, еще не получены[790]. Посылку еще не получил. Помните, что я просил в феврале не посылать, а ждать нового адреса и моих указаний на этот счет.

Чувствую себя неплохо. За 26 дней, что я здесь нахожусь, я даже поправился — много лежим, а питание неплохое. Кроме того, мы получаем молоко и масло (гр<аммов> 20–25). Мне дали 10 уколов (глюкоза, никотин и еще что-то). И это, вероятно, помогло лучшему самочувствию. [Боли в] пояснице прошли почти совсем. Лечился я весьма примитивным средством — натирал поясницу скипидаром, так как грелки было трудно достать.

Всего хорошего, дорогие мои.

Крепко целую вас.

Ваш Моисей

11 февраля 1955 г.[791]

Последние дни получил от вас три письма: от 26 янв<аря>, 31 янв<аря> и 1-го февраля. Телеграмму также получил. Я хотел сразу ответить, но так как позавчера мне передали перевод на посылку, то я отложил письмо, пока получу посылку. Однако и сегодня с почты не привезли посылок (говорят — завтра), и я решил [больше] не ждать. Когда получу посылку, еще раз напишу.

Я уже писал вам, что в результате актировки я получил инвалидность (диагноз врачей — нетрудоспособен), однако с оговоркой — «может себя обеспечить». Это противоречит логике — но что поделаешь. Следовательно — я пока не нуждаюсь в иждивении. Что будет дальше, когда поеду на место жительства — трудно сказать. Я обо всем подробно писать вам буду. Во всяком случае — беспокоиться вам незачем. На первое время у меня на жизнь есть — у меня осталось 90 р<ублей>, а у Кивовича я взял 50, след<овательно>, у меня 140 р<ублей>. Продуктов у меня тоже достаточно. Из новой посылки мы, вероятно, мясо съедим, а остальных продуктов мне хватит (я, правда, не знаю, что там есть). Кивовичу я дам (так мы договорились) 750 гр<аммов> масла (из моих остатков) и клг. сахара.

Я, скорее всего, поеду в Караганду. Там и климат<ические> условия лучше, там и с овощами и фруктами можно быть обеспеченным. Конечно, лучше всего было бы теперь получить из Москвы полную реабилитацию [и поехать прямо в Киев], но это ведь не совсем от нас зависит.

Бандероль до сих пор не получил. На 033, вероятно, считают, что я из больницы уже уехал. Хоть посылку они на днях перевели сюда. Ничего пока не посылайте, ни посылки, ни денег, ни газет. Если нужно будет, я телеграфно попрошу денег.

Саррунька, твой фантастический диагноз насчет болезней, которые я собираюсь лечить 200 гр<аммами> печенки (жареной или вареной), меня привел в восторг. И может же подобное прийти в голову! Браво, браво!

Мне непонятно, почему Ирочка не работает. Что там случилось?

Целую вас всех крепко, крепко.

Ваш Моисей.

Воскресенье 13-го февраля 1955 г.[792]

Здравствуйте, дорогие!

Вчера, наконец, получил посылку. Все дошло в отличном виде. Ничего не испортилось и не разбилось. Сегодня мы уже могли завтракать мясом с горчицей (неужели мне не хватило бы одной баночки?), пощелкали орехов и закусывали конфетами (не житье, а масленица!). Все же мы решили, что раньше всего нужно налечь на одно мясо, и поэтому мы отставили разные масла и сыры на будущее.

Мясо в бумаге пришло в отличном виде. Имей в виду, что б<ольшая> часть коробок пластмассовых ломается в дороге, а тут в непропускающей бумаге оно (мясо) находится в лучшем виде. Не нужно было посылать рис. Но поскольку это всего 400 гр<аммов> (мешочек разорвался и пришлось его собирать из ящика), то не стоит и говорить об этом. Мясо больше присылать не придется. Полученной посылки плюс остаток прошлых мне хватит на добрый месяц, т. е. до середины марта. В марте посылать мясо уже нельзя, тем более что я, скорее всего, поеду отсюда в Караганду. Там весна раньше, чем здесь, наступает. Так как я пока никакого представления не имею о том, что будет через месяц, где я буду находиться, какие там будут условия, что мне нужно будет, а что и не нужно вовсе, то никаких посылок не посылайте без моей просьбы. Когда приеду и ознакомлюсь с новыми условиями жизни, я обо всем подробно писать буду.

Пока что у меня ничего нового. Когда поедем — неизвестно. С Кивовичем живем вместе, спим рядом. Думали мы, что это на пару недель, а оно, как видите, тянется уже 2-й месяц.

На днях я заполнил опросный лист, где указал Изю[793]. Может случиться, что придут к вам с обоими опросными листами[794] (но может, и ни с одним — все бывает!), то не волнуйтесь по этому поводу.

Эллочкину открытку — поздравление с Новым годом получил. Спасибо, родненькая.

Носовые платки тоже получил.

Могу вам открыть секрет, что из всех платков, которые вы мне по разным поводам посылали, я ни одного не использовал по назначению. Повседневно