– Так что происходит, если заболеваешь СПИДом? – спросила я, переводя взгляд с доктора на Тару, опустившуюся рядом со мной на колени.

– Не волнуйся, – прошептала мне Тара, – мы все сделаем, чтобы остановить болезнь. Правда, доктор?

Врач неохотно кивнул, после чего выписал рецепт и выдал мне инструкцию, в которой рассказывалось, как мне следует вести себя. Из больницы мы с Тарой вышли молча, словно наше упрямое молчание было залогом лучших времен.

Январь 2008

После того как доктор сообщил о моей болезни, прошло три месяца. Меня мучили мигрени и приступы кашля, отчего Тара вскакивала посреди ночи и бросалась ко мне. Каждый раз я заверяла ее, что все в порядке, и убеждала вернуться в постель. Самочувствие мое и правда улучшилось. Лихорадки больше не было, и нос не закладывало, но нас неотступно терзал страх – в любой момент я могла заболеть СПИДом и умереть. Мечта в такие минуты казалась фантазией, нежной бабочкой, которая вспархивает и улетает, едва к ней притрагиваешься. Временами я просыпалась заполночь и смотрела на спящую у меня под боком Ашу. Я гладила ее по голове, проводила пальцем по носу и глазам, надеясь навсегда сохранить воспоминания об этом. При хорошем раскладе я еще могла увидеть, как она вырастет, пойдет в школу, найдет достойную работу, выйдет замуж и родит детей. Я мечтала о том, как, сидя в свадебном пандале[67], осыплю ее на счастье зернами риса. Был у меня и повод порадоваться: Аша тоже сдала анализы, и, к своему величайшему облегчению, я узнала, что не заразила ее. Сама мысль об этом окрыляла меня, я готова была взлететь от радости и не сомневалась, что с Ашей не случится ничего плохого и мы всегда будем рядом.

– Давай сходим вот к этому врачу, – Тара сунула мне очередной буклет, – это настоящее светило, он…

– Хватит с меня докторов, ну пожалуйста! – заупрямилась я. Тара удивленно посмотрела на меня. – За последние три месяца мы столько врачей обошли, столько в очередях просидели – и все ради того, чтобы они повторили то же, что сказал первый. Ведь вчерашний доктор говорил, что мое состояние стабилизировалось и я смогу прожить еще много лет. Может, я еще увижу, как вырастет Аша. А большего мне и не надо. Зачем надеяться на что-то еще?..

Тара отшвырнула буклет и, как рассерженный ребенок, выскочила из квартиры, так что слова мои повисли в воздухе. Я весь день ее ждала, но вернулась Тара лишь поздно вечером. Я как раз готовила ей постель и заметила ее, когда она стояла на пороге спальни. Я разглаживала складки на простыне и ждала, когда Тара заговорит.

– Сколько раз я тебе говорила – не надо этого делать. Не взваливай на себя все эти заботы, как раньше. Ты готовишь, прибираешься, таскаешь сумки с овощами. Тебе это вредно! – она скрестила руки на груди.

– Нет-нет, еще как полезно, – улыбнулась я. – Что бы ты там ни говорила, Тара, я из плохой семьи и живу здесь незаслуженно. Но твой папа привел меня в этот дом, и моя помощь – это самое меньшее, чем я могу отплатить. – Я выпрямилась и, глядя на Тару, принялась складывать покрывало.

Ее взгляд был мрачным, она словно не решалась признаться мне в чем-то.

– Мне надо рассказать тебе кое-что.

Я молча смотрела на нее.

– Папа – он родом из той же деревни, что и ты. Я недавно туда ездила. И выяснилось… – ее глаза испугали меня, – выяснилось, что он сын заминдара.

Губы у меня задрожали, и перед глазами замелькали воспоминания того вечера, когда мы с аммой сидели под баньяном. А потом наступило утро, и я бежала за машиной, в которой сидел мой отец.

– Что ж, рассказывать так рассказывать. – Она сильнее сжала руки. – Он… у него был роман с твоей мамой. И есть вероятность, что… что… – Замолчав, она сглотнула и продолжала: – Что ты моя единокровная сестра. – Ее голос перешел в хрип.

Прикрыв глаза, я чувствовала, как ее слова обжигают мне горло, ладони у меня вспотели, и я прижала к себе покрывало. На миг мне показалось, что все звуки умерли. Я ничего не слышала, даже собственных мыслей, лишь неровное дыхание, разбивающееся об удары сердца. Она не сводила с меня полных тревоги глаз, словно отведи она взгляд – и я рассыплюсь.

– Ты… ты уверена? – спросила я. Слова прозвучали так опасливо, будто боялись сами себя.

Она едва заметно пожала плечами, и теперь ее глаза смотрели виновато и беспомощно.

– Папа точно не знал, так ли это… Но я… мы с тобой можем это выяснить – если хочешь, можно сделать анализ ДНК, но…

– Но что?

– Разве это важно? Ты ведь все равно моя сестра и всегда ею была.

Я посмотрела ей в глаза, потом опустила голову и разжала пальцы. Покрывало упало на пол, а я перешагнула через него и закрылась в кладовке. Наскакивая одна на другую, в голове мельтешили мысли. Ночь была тихой и безоблачной, и звезды словно стремились утешить меня. Но сейчас даже они не приносили мне радости. Перед глазами стояло преисполненное ожиданий лицо аммы. Сколько же лет она ждала его? Я вспоминала, как иду по деревне, надеясь, что однажды папа приедет и заставит замолчать тех, кто нападал на нас. Возможно, сагиб и правда был моим отцом. Иначе зачем ему было привозить в город такую, как я? И почему он обходился со мной с такой теплотой? Я воскресила воспоминания, в которых отца заменяла зыбкая, размытая фигура, и представила на ее месте папу Тары. И я отчетливо разглядела: это он, чуть замешкавшись, уселся в машину и торопливо оглянулся, будто жалея, что покидает меня. Впрочем, настоящее это воспоминание или плод моего воображения, я не знала. Однако я вновь задавалась забытым на много лет вопросом: мог ли он изменить мою участь, подарить мне лучшую жизнь? Признай он меня своей дочерью – и я пошла бы в школу, научилась читать и писать, как другие дети. Может, тогда я повстречала бы настоящую любовь? И эта смертельная болезнь наверняка обошла бы меня стороной. Голова гудела от мыслей, по щекам катились слезы боли и злости. Я опустилась на пол и, прежде чем меня накрыло сном, успела подумать, что ждала от этой жизни слишком многого.

Я открыла глаза и окунулась в тепло утреннего солнца. Рядом со мной крепко спала Тара. Я смотрела на бьющий в окно солнечный свет и раздумывала о том, как ночь вынашивает в своей темной утробе день, чтобы затем явить его миру. Наверное, мучившая меня боль мешала мне увидеть все таким, каким оно было. Я наблюдала за Тарой, и она тоже открыла глаза, потянулась и внимательно посмотрела на меня, словно ожидая моего решения.

– Я ждала всю жизнь… ждала, что какой-то мужчина признает меня своей дочерью. Мне так хотелось купаться в любви, в отцовской любви! Но на самом деле сагиб, твой отец, сделал для меня больше, чем кто бы то ни было. Он увез меня из деревни, дал мне детство, и я провела его рядом с тобой – а ведь иначе я бы никогда тебя не встретила. И после того, как меня похитили, твой отец тратил время на мои поиски.