объяснил мальчик-друид, шагая в комнату, которую в последнее время знавшие о ней называли комнатой-библиотекой. — Я сейчас ещё немного побуду здесь и пойду к себе.

— Добрый вечер, Понцерус! — поздоровалась Селена, входя следом за ним в комнату, где в кресле сидел старый эльф-философ. Наедине она обходилась без приставки «уважаемый», и оба философа признавали за ней это право. — Пришла узнать, как тут Кадм. Не нужно ли чего для него…

— Всё, в чём нуждается мальчик на сегодняшний день, у нас есть, — улыбнулся Понцерус, вставая. — Хотите взглянуть на него, чтобы убедиться?

— Разбужу, — с сомнением сказала хозяйка места.

— Нет, мы дали ему сонного питья, чтобы спал глубоким сном, необходимым ему.

— Тогда не буду заходить, — решила Селена и огляделась. — У вас тут уютно.

Горящие свечи, бросавшие свет на стол с книгами, и правда создавали странный уют, который странной же болью отозвался в сердце: «Мы здесь — они там. Уютно ли им — там? Всё ли с ними хорошо?.. Связаться бы с братьями — страшно: а вдруг они в этот момент в такой ситуации, что я могу накликать беду на них?..»

— Посидите, леди Селена, — тихо сказал Понцерус. — Посидите немного. Вам пришлось побегать сегодня. Столько тревог…

Она огляделась и села в кресло Трисмегиста, пообещав себе, что вскоре уйдёт.

Ушёл Ивар. А Понцерус сидел, осторожно, чтобы не разбудить хозяйку места, перелистывая хрупкие листы старинных книг.

Глава 23

Бывают в жизни такие навыки, которые оттачиваешь очень долго и кропотливо, а потом используешь всего один раз. И притом надеешься, чтобы это был не только первый раз, но и последний…

С трудом растолкав Виридина и убедившись, что парнишка-вампир точно не спит и не заснёт, Коннор наконец устроил себе свёрнутый сон на время его дежурства. Виридин сказал, что сумеет продержаться два часа.

Мальчишка-некромант согласился, что два часа — это здорово. Для него самого эти два часа — роскошь в их положении. И он насладился этой роскошью сполна, устроив себе глубокий, не чета тем, что были в пригороде, свёрнутый сон.

Проснувшись в лично назначенное время (чуть раньше двух часов), Коннор велел Виридину спать без рамок свёрнутого сна.

— Разбудишь? — уже с закрытыми глазами пробормотал парнишка-вампир.

— Разбужу. Спи.

А через пять минут одними губами Коннор прошелестел заклинание, погрузившее всех в беспробудный сон. Чтобы не мешали и не лезли под руку.

Сначала мальчишка-некромант обошёл помещение, радуясь, что можно шуршать картоном и обёрточно-упаковочной бумагой сколько угодно — и никто не проснётся. А то мало ли. Вдруг расслышат даже сквозь грохотанье бегущих «крабов».

В первую очередь он проверил Дафну. Девушка-дракон, несмотря на глубокий сон, а может — из-за него, порой шипела во сне от боли. Коннор заново осмотрел (на свободе от зрителей легче и быстрее!) её крыло с имплантами и снова пришёл к выводу, что на свете есть вещи, в которые ему лучше не соваться. Кардинально — уточнил он про себя. А вот кое-какие изменения… почему бы и нет… Во всяком случае — попытаться можно. И он попробовал ввести в импланты крыла собственную машинную магию. Не для того чтобы удалить импланты. А чтобы облегчить положение Дафны, которая своим несчастным крылом была скована хуже, чем кандалами. Понадобилось где-то с полчаса, чтобы крыло стало весить так, как будто имплантов в нём не стало.

Уложив крыло Дафны на те же коробки, Коннор отошёл от неё.

Что он получил, пока организовывал защиту «мусорного контейнера», а потом поднимал машины, сведя их с ума, потому что в их программу всунул единственное махонькое заклинание-формулу? Что получил, помогая Дафне?

Знание. Теперь он знал, что есть три чётко различающихся вида машинной магии.

Та, что придумана Трисмегистом и вложена в Коннора самого.

Та, что вложили в магические машины их создатели, но не изобретатели.

И третий вид магии использовали изобретатели-вампиры, начинившие ею новые (по старым чертежам) машины. Правда, у этих изобретателей-вампиров было одно уязвимое место: их машины получили магические силы, лишь слегка отличавшиеся от сил в машинах недавней войны.

И Коннор нашёл эту отличку.

Можно, конечно, вспомнить, что машинная магия самого Коннора мутировала, потому как его кровь…

Он не хотел думать об этом, в темноте помещения направляясь к входной двери. Не хотел думать, потому что собирался пустить в ход именно эту, видоизменённую магию.

Думать не хотел, а оно всё равно лезет.

Его собственная машинная магия, оставшаяся при нём, после того как из него вынули импланты, мутировала. Сначала — до извлечения имплантов, когда ему пришлось пропустить сквозь себя силы машинных демонов. Ведь он тогда ещё не придумал ту фразу-убийцу машин. Потом — когда слегка изменённые виды магии не только слились, но и притёрлись к эльфийскому лесу и драконьему небу, не говоря уже об их подпитке магией дикой…

Он сел перед входной дверью, подсунув под себя прихваченную по дороге картонку, чтобы холод бетонного пола не отвлекал. Едва слышно фыркнул. Перед дверью. Он её не видел в той темноте, что царила внутри помещения. Обычным-то взглядом.

В первую очередь проверил, что делается в городе. Кивнул увиденному.

Четыре машинных демона не спеша прокладывали путь к воротам города. Подсунутая в их пробуждение заклинательная формула требовала от них пройти сквозь возведённые стены, что значило — разрушить их.

«Под ногами» гигантов копошились мелкие — в сравнении, конечно, «крабы», которые продолжали драку между собой и с теми, кто попадётся на пути. Их пробуждение началось ближе к вечеру, так что в основном мирное население попряталось по домам (Коннор послал «крабов» по улицам!), и мальчишка-некромант мог надеяться, что мирные горожане вовремя услышат устрашающий гул и грохот машинных демонов и сообразят спрятаться от них.

Наконец он заметил вампиров. Те не ожидали, что кто-то даст приказ машинам (или что машины сойдут с ума) драться против себе подобных, так что защитные костюмы, для «крабов» превращавшие их в машины, в этой войне не дадут никакого эффекта. Один за другим бывшие хозяева города, после попытки остановить взбесившиеся машины, воочию видели и понимали: сопротивление им — смертельно напрасно, и убегали, прятались…

В самой лаборатории машины («крабы» в основном) живых уже не искали, а продолжали изливаться из подземного коридора сюда, а потом — на поверхность города.

«Суммируем, — бесстрастно подумал Коннор. — Несколько лет назад эти вампиры, как и предположил Понцерус, подсунули уже разработанную идею соседнему государству. Там эту идею воплотили и тем самым уничтожили самих себя. Странно, думаешь об этих вампирах — и становится… любопытно: а если