– Вы ведь были избиты, – сказала Галка. – Я сама видела.

– Надо полагать, это был звездный час нашего Мефодия. – Иннокентий продолжал улыбаться. – Не всякий раз хозяин позволяет холопу себя ударить. А я не просто позволил, я велел бить, не жалеючи. – Он дотронулся до своей челюсти, словно та до сих пор болела. – И этот гад выполнил приказ со всей старательностью. Странно, что вообще не зашиб.

– Я его за это наказала, – произнесла Аделаида очень тихо. – Ты ведь знаешь.

– Я знаю, что получил сотрясение мозга и что мои зубы, – Иннокентий провел языком по верхним резцам, – до сих пор болят и шатаются. Но нельзя отрицать, что избиение сняло с меня подозрение. Впрочем, все это лирика! – Он уперся ладонями в колени, подался навстречу Галке. – Теперь самое время перейти к делу. Вчера, от нечего делать перебирая рисунки сумасшедшего гения, я увидел тот портрет и сразу понял, кто ты такая на самом деле. Я воспрял духом, решил, что еще не все потеряно, а потом узнал, что этот кретин Мефодий столкнул тебя в колодец! Он столкнул в колодец мою последнюю надежду добраться до клада!

– Иннокентий… – сказала Аделаида просительно.

– Замолчи! – рявкнул он. – Это с твоего попустительства ему многое сходило с рук! Твой бешеный пес сорвался с цепи, и если бы он попался в руки этому милиционеру, то сдал бы нас с потрохами.

– Что ты с ним сделал? – спросила Аделаида шепотом и отступила на шаг.

– Я сделал то, что нужно было сделать уже давно.

– Ты убил его?..

– Убил. Мой волкобой – исключительно хорошая и безотказная штука. – Иннокентий погладил висящий на поясе кистень, а потом добавил: – Почти безотказная. Одна осечка все-таки случилась.

– Ты убил Мефодия… – Аделаида словно бы его и не слышала.

– Говорю же, убил. А потом позвонил товарищу милиционеру и во всем чистосердечно признался.

– В чем ты признался? – Аделаида отступила еще на один шаг.

– В том, что находящийся в розыске преступник попытался на меня напасть. Мне пришлось защищаться. Завязалась борьба, я оттолкнул негодяя, он упал, ударился виском об угол конторки и умер. Мне поверили. Потому что как же не поверить, когда все факты против Мефодия?! Я ведь вспомнил голос того, кто меня избивал. Лица-то я не видел, но голос запомнил. И попытался задержать, так сказать, повинуясь душевным порывам. И мне повезло! – Иннокентий заговорщицки подмигнул Галке: – А потом повезло еще раз. Ты оказалась поразительно живучей девицей, и мой план вышел на новый уровень.

– Какой уровень? – спросила она, внимательно всматриваясь в лицо Иннокентия. Как можно было раньше не заприметить этот безумный блеск в его глазах?!

– Ты отдашь мне вторую часть карты. Не могу обещать, что сама ты при этом останешься в живых. Все-таки знаешь ты слишком много. Но могу обещать другое. Убью я тебя быстро, мучить не стану. Это во-первых, а во-вторых, сиротки, о которых ты так печешься, останутся в живых. Они мне не нужны. Как тебе такая сделка?

– Меня будут искать, – проговорила Галка враз осипшим голосом.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Тебя будут искать, но так и не найдут. На этом острове бесследно сгинуло столько народу, что и счет давно потерян. Одной девчонкой больше, одной меньше. Ну, так что ты решила? Где карта?

– Мне нужны гарантии. – Времени на раздумья у нее оставалось мало, но прежде, чем принять решение, она должна быть уверена, что с детьми ничего не случится.

– Гарантии? – Иннокентий понимающе кивнул, встал со своего стула. – Ладно, попытаюсь тебя обнадежить. Я не слишком хорошо представляю себе размеры клада, но по кое-каким косвенным признакам могу понять, что он большой. Очень большой! Вполне возможно, что добраться до него будет сложно, на это потребуется время. Поэтому мне нужно иметь постоянный доступ на остров. Как думаешь, если вдруг вместе с тобой исчезнут еще и дети, что тут начнется? Да этот ваш Демьян Петрович нагонит сюда столько милиции, что яблоку будет негде упасть! Нет, смерть детей мне сейчас совершенно невыгодна.

– Но Мефодия могут связать со мной. – В голосе Аделаиды послышались истерические нотки. – Ты сам говорил, что этот милиционер не успокоится. Если он начнет копать, то рано или поздно выйдет на меня.

– Говорил. – Иннокентий обернулся. – И я уверен, что так оно и будет. Вы оказались слишком неосторожны в последнее время.

– И что мне теперь делать? – спросила Аделаида. Красивое лицо ее враз постарело на несколько десятков лет.

– Тебе? – Иннокентий улыбнулся. – Тебе, любовь моя, ничего не нужно делать. Я сам обо всем позабочусь.

Аделаида с облегчением улыбнулась, хотела что-то сказать, но не успела. Иннокентий оказался быстрее. Или не Иннокентий, а его кистень, который с чавкающим звуком опустился на затылок Аделаиды сначала один, а потом еще несколько раз…

Галка зажмурилась, закусила губу, чтобы не закричать.

– Ну все, – послышался над ухом шепот Иннокентия, – дело сделано. Можешь открыть глаза.

Она не хотела открывать глаза, ей даже дышать не хотелось этим сырым, пропитывающимся запахом крови воздухом, но выбора не было.

Аделаида лежала ничком на каменном полу. В том, что она мертва, не оставалось никаких сомнений. Как не было у нее сомнений и в том, что Иннокентий сумасшедший. Потому что не может нормальный человек сотворить такое!

– Думаешь, я ненормальный? – Он понимающе улыбнулся. – Ошибаешься. Я не злодей, все это лишь вынужденные меры. Рано или поздно до Ады бы добрались. Я знаю ее слишком хорошо, чтобы понимать: ради спасения собственной шкуры она продаст родную маму, не то что какого-то там любовника. А теперь все, все ниточки оборваны. Мефодий убит. Ты и Аделаида пропали. Что подумает товарищ милиционер? Он подумает, что Аделаида убрала тебя как опасного свидетеля и сбежала из Чернокаменска. Какое-то время вас поищут, а потом успокоятся. И все будет хорошо.

– У кого?

– У меня. – Иннокентий улыбнулся. – Возможно, у бедных сироток тоже, если им повезет и следующий директор детдома не окажется таким, как Ада. А теперь скажи мне, пожалуйста, где карта.

– Вы даете слово, что не причините вреда детям? – Глупо брать слово у лгуна и убийцы, но ничего другого ей не остается.

– Я ведь уже пообещал. – Голос Иннокентия смягчился, стал бархатистым. И сам он теперь выглядел как прежний Кеша, славный и немного чудаковатый.

– В кладовке на втором этаже под старым хламом вы найдете коробку. Карта – в ней.

– Люблю разумных людей! – Подолом задравшейся Аделаидиной юбки Иннокентий вытер свой окровавленный кистень, направился к двери.

– Подождите, – позвала Галка. – Это ведь вы приходили в замок в ночь нападения волков? Это вы, а не Марк оставили дверь открытой?

– Ты права, – он кивнул. – Это был я. Знаешь ли, есть что-то романтическое в таких вот ночных прогулках. Ты спросишь, а как же волки? А я отвечу, волков бояться – в лес не ходить! К тому же эти твари чуют, кто жертва, а кто хищник. Меня они предпочитают обходить стороной. – Последние слова донеслись до Галки уже из-за закрывающейся двери.