Вспыхнувшие в глазах звезды, наконец, начали гаснуть, позволив мне разглядеть стоявшего надо мной динарианца. Этого я не видел еще ни разу: бесполая, гладкая, выточенная из обсидиана статуя стояла, наступив ногой мне на горло; зеленые глаза светились поверх ярко-голубых человеческих. Вторая тварь, покрытая серыми, пыльными на вид перьями, с пучком серых извивающихся щупалец на месте лица, прижимала мои запястья к земле.

Рядом стояла и, прищурив глаза, вглядывалась куда-то в дальний конец зала Тесса.

— Смотрите, не задушите его, — бросила она. — Он не сможет говорить, если потеряет сознание.

Обсдиановая статуя ослабила давление на мое горло.

— Докладывайте, — приказала Тесса.

— Мы полагаем, Адский Пес прячется в туалетах, — послышался напряженный, резкий женский голос.

— Вы полагаете?

— Вартиэль и Ордиил повержены, а МакКаллен мертв. Они вели поиски там. Выход перекрыт. Бежать из помещения он не мог.

— Их монеты? — спросила Тесса.

— Все у нас, госпожа.

— Спасибо, Розанна. Еще что-нибудь?

— Мы обнаружили Намшиила Колючего, без сознания, смертельно раненого. Место, где он лежит, сильно разрушено.

— Да. И при этом все проделано довольно тихо. Похоже, наши сведения о юном чародее не соответствовали истине.

Кто-то, предположительно сучка-Богомол, пнул меня ногой в ребра. Больно. Впрочем, я все равно ничего не мог с этим поделать, кроме как попытаться вздохнуть.

— Очень хорошо, — сказала Тесса. — Возьмите Магога и Дейрдре и займитесь Адским Псом. Захватите его живым. Сделайте это в ближайшие пять минут.

— Да, госпожа, — проскрежетала Розанна. Что-то, по звуку напоминающее цокот копыт, удалилось от нас в направлении туалетов.

В поле моего зрения снова появилась Тесса, из чудовищного хитинового тела которой торчало очаровательное девичье личико. Она улыбалась.

— Ты храбр во всех отношениях, мальчик. Это очень мило. Мой муж любит видеть такое в своих рекрутах, — она снова лягнула меня в ребра. — Лично меня это бесконечно раздражает. Но я согласна вести себя хорошо, тем более, если нам в будущем предстоит работать вместе. Я дам тебе шанс исправиться. Скажи нам, где девчонка.

— Самому хотелось бы знать, — прохрипел я. — Тогда бы я совершенно осознанно вместо этого посоветовал бы тебе угребывать на хрен.

Она весело, игриво даже рассмеялась и нагнулась, чтобы подергать меня за сломанный нос.

Ладно.

Ух…

— Говорят, мужчине положено дать три шанса сказать «нет», — сообщила она.

— Так побереги нам обоим время и силы, — посоветовал я. — Дважды «нет». Вместе три раза.

— Как тебе угодно, — кивнула Тесса.

Она сунула руку в карман моей ветровки, достала мой револьвер, навела его на мою голову и нажала на курок.

Я успел еще дернуться и подумать: стой, стой, это неправильно!

Ствол полыхнул огнем.

Послышался громкий, очень громкий звук.

Я попробовал прикрыться щитом, но у меня не вышло ничего, абсолютно ничего. Вся магия пропала.

Значит, это чье-то другое заклятие аккуратно изменило траекторию полета пули, направив ее точно в ту покрытую перьями тварь, что держала меня за руки.

В животе у меня похолодело, когда я понял, что произошло.

Должно быть, Ива все это время находилась рядом, тихо сидя на скамейке, надежно укрытая завесой от всего происходящего. Теперь она стояла футах в десяти от нас. Обычная маленькая девочка, только выражение лица очень серьезное — и щеки ее блестели от слез.

— Отойдите от него, — тихо произнесла она. — Все отойдите. Я не позволю вам делать ему больно.

До сих пор мне в голову не приходило никого кроме Кинкейда. Но если подумать, из всех людей, имевших дело с Архивом, я, похоже, один-единственный проявил интерес к ней самой, а не только к заключенным в ней знаниям. Я тоже заботился о ней. Я дал ей имя. Как это ни печально, но факт: я был ближе всего к тому, что девочка могла бы называть своим другом.

Со мной она тоже не могла позволить ничему случиться.

И я только что взял и выдал ее динарианцам.

Тесса откинула голову назад и испустила долгий, торжествующий крик.

— Ива, — произнес я тоном, каким обращаются к детям, не желающим ложиться спать. У меня это получается лучше, чем вы могли бы ожидать — все-таки я не первый день работаю с ученицей. — Прикройся снова завесой и убирайся отсюда.

Тесса еще раз лягнула меня в ребра с силой, достаточной для того, чтобы я на некоторое время задохнулся и утратил дар речи.

— Когда мне захочется узнать твое мнение, Дрезден, — сообщила она, — я прочту это по твоим потрохам.

Ива сделала два шага вперед и сощурила свои голубые детские глаза.

— Повторяю для недостаточно сообразительных, Полония Лартесса. Я не позволю тебе причинять ему боль. Отойди от него.

Взгляд Тессы вдруг недобро сузился.

— Тебе известно мое имя.

— Мне известно о тебе все, Лартесса, — ответила Ива ровным, бесстрастным тоном. — Разумеется, все это записано. В те времена в Фессалониках все записывалось. И убыточная торговля твоего отца. И то, как тебя продали в храм Исиды. Если тебе угодно, я могу построить график расходов и прибыли за твой первый, учебный год в храме до появления Никодимуса. Или могу представить это в виде таблиц, если тебе так будет понятнее. И раскрасить их фломастерами. Я люблю фломастеры.

Не могу сказать наверняка, но все весьма смахивало на то, что девочка пыталась преподать нехорошим парням ту трепку, которую не мог преподать им в силу обстоятельств я. Конечно, она могла бы поработать еще немного над качеством исполнения, и все равно эта мысль грела душу. Если бы я мог дышать, я бы даже немного поперхнулся.

— Думаешь, меня может оскорбить то, другое что ты знаешь, откуда я, а, детка? — огрызнулась Тесса.

— Я знаю о тебе больше, чем ты сама, — ответила Ива все тем же уверенным голосом. — Мне гораздо точнее, чем тебе, известно число людей, которым ты причинила вред. Как много плохих ситуаций ты сделала еще хуже. Камбоджа, Колумбия и Руанда в числе самых последних твоих деяний, но будь то конфликты прошлого века, или война Алой и Белой Роз, или Столетняя война, твоя история в них — это все та же глупая история, повторяемая снова и снова. Ты выучила свои уроки еще в детстве и с тех пор ни разу не отступила от шаблона. Ты стервятница, Лартесса. Падальщица. Ты кормишься зараженной или протухшей плотью. Все целое или здоровое тебя страшит.

Девочка не видела динарианца, который, крадучись, вынырнул из кустов за ее спиной и обрушился на нее несколькими сотнями фунтов чешуи и клыков.