– Какой чудесный селвиз для ужина! – воскликнул лорд Ховенден перед витриной, и, метнувшись в лавку, они тут же купили его. – Здесь кое-где сколы, – заметил он позднее, – но это не важно.

Среди двадцати трех сервизов, закупленных для их будущего семейного гнезда, один был золотой, а еще один – серебряный с позолотой – для менее торжественных случаев. И все равно ходить по магазинам и постоянно что-то покупать было так весело! Под бледно-голубым осенним небом город и сам окрасился в оттенки от золотистого до черного. Он казался золотым там, где солнечные лучи падали на стены из травертина или на покрытые белой штукатуркой, а черные тени густились под арками, в проемах церковных дверей, и глянцево чернел влажный камень фонтанов, непрестанно смачиваемый бьющими из них струями. На открытых пространствах солнце припекало, но легкий ветерок со стороны моря приносил свежесть, а из узких проулков, куда солнце не проникало веками, веяло почти могильным холодом. Они ходили часами, не уставая.

Миссис Олдуинкл обозревала достопримечательности в компании Челайфера. Она лелеяла надежду, что Сикстинская капелла, Аппиева дорога на закате, Колизей при свете луны, сады Виллы д’Эсте пробудят в Челайфере эмоции, которые, в свою очередь, будут способствовать его более романтической предрасположенности к ней самой. Она давно убедилась, что человеческие эмоции не разложены по отдельным полочкам, не изолированы друг от друга, и если одна из них приходила в возбужденное состояние, можно было ожидать, что и другие окажутся под тем же воздействием. Гораздо больше предложений руки и сердца делалось в такси по пути домой после прослушивания оперы Вагнера, на вершинах холмов, откуда открывались великолепные виды, и в лабиринтах коридоров старинных дворцов, чем в запущенных гостиных или на шумных улицах Западного Кенсингтона. Но ни Аппиева дорога с ее знаменитыми отдельно стоящими соснами, черневшими на фоне заката, когда откуда-то доносились словно призрачные звуки гобоев, которые слышало чувствительное ухо, ни руины знаменитых гробниц, ни Колизей, даже подсвеченный лунным светом, ни кипарисы, ни каскады фонтанов и нефритово-зеленые пруды Тиволи – ничто не дало необходимого эффекта. Челайфер не поддавался порывам; его манеры оставались безукоризненно вежливыми, только и всего.

Сидя на поваленной колонне виллы Адриана, миссис Олдуинкл зашла так далеко, что поведала Челайферу о любовных приключениях из своего прошлого. Рассказала ему, слегка исказив факты, причем эти искажения самой ею давно воспринимались как непреложная истина, историю своей любви с Эльзевиром, пианистом – ах, какой это был потрясающий музыкант! До кончиков пальцев! О лорде Трунионе – старой закалки! Вот о мистере Кардане она умолчала. Но не потому что способности миссис Олдуинкл к поэтическому мифотворчеству не помогли бы ей создать нечто возвышенное и романтическое даже из такого материала, как мистер Кардан. Вовсе нет. Она часто рассказывала о нем тем, кто его не знал; в ее устах он превращался в непризнанного гения, сравнимого с этим… Как его? В человека, который мог бы стать великим в любой сфере деятельности, если бы занялся чем-то всерьез. И он был истинным донжуаном, что в его случае было правдой, а не выдумкой миссис Олдуинкл. Он виделся другим вечным насмешником, адвокатом дьявола и чуть ли не самим дьяволом, но лишь потому, что его никто не понимал. Никто, кроме миссис Олдуинкл. А в глубине его души таились неисчерпаемые запасы чувствительности и доброты. Требовалась тонкая интуиция, чтобы распознать это. И так далее, пока в ее рассказах он не превращался в крепкую мифологическую фигуру. Однако осторожность удерживала ее от создания мифических героев в разговорах с теми, кто был знаком с оригиналами. Челайфер никогда не встречался с лордом Трунионом, как и с бессмертным Эльзевиром. Зато он знал мистера Кардана.

Впрочем, эффект от доверительных рассказов оказался столь же ничтожен, как и от романтического окружения и нетленных произведений искусства. Челайфера они не сподвигли ни на ответную откровенность, ни на желание пойти по стопам Эльзевира и лорда Труниона. Он внимательно выслушал миссис Олдуинкл, отпустил несколько уместных сочувственных выражений из той серии, к которой мы обычно прибегаем, чтобы сообщить своим родственникам о смерти престарелой прабабушки. Наступило молчание. Челайфер посмотрел на часы и сказал, что им пора возвращаться: он обещал, что будет пить вечерний чай в обществе матушки, а потом они вместе отправятся осматривать пансионы. Учитывая, что ей предстояло провести в Риме всю зиму, стоило не пожалеть усилий на поиски хорошей комнаты, не так ли? Миссис Олдуинкл оставалось лишь согласиться с ним. И они отправились через поле пожухлой травы Кампаньи обратно в сторону центра города.

По дороге из отеля в чайный салон на пьяцца Венеция миссис Челайфер, мисс Элвер и мистер Кардан прошли мимо форума Траяна. Две маленькие церквушки тянули к небу свои позолоченные купола. На площади форума, располагавшейся значительно ниже уровня улицы и уходившей все ниже со скоростью фута в каждые сто лет, вытянулась высокая колонна, у ее подножия были сложены обломки других колонн и полуобработанные камни. Они остановились, чтобы посмотреть внимательнее.

– Я всю жизнь оставалась протестанткой, – сказала миссис Челайфер после минутной паузы, – но все равно, когда бы ни приезжала сюда, всегда чувствовала, насколько Рим необычайный город. Словно Бог пометил его особым способом, чтобы выделить его из числа других мест и сделать сценой, на которой разыгрывались бы величайшие исторические события. Это место, преисполненное значения даже для меня, важное, хотя я и не могу объяснить, по каким причинам. Ты просто ощущаешь его величие, вот и все. Взгляните, например, на площадь. Две маленькие ухоженные контрреформаторские церкви, совершенно безвкусные, не вызывающие трепетных чувств, рядом самые обыкновенные дома. А в центре – дыра, в ней сохранился огромный языческий мемориал, построенный в честь устроенной бойни. И тем не менее все это имеет для меня значение, наполнено неким духовным смыслом и представляется важным. И то же самое можно сказать почти обо всем в этом необычайном месте. Ты просто не можешь взирать на город равнодушно, как на другие города.

– Однако, – произнес мистер Кардан, – множество туристов и местных жителей с успехом делают именно это.

– Потому что они никогда не всматривались как следует, – заметила миссис Челайфер. – Если внимательно…

Ее прервало громкое «Ух ты!». Мисс Элвер отошла в сторону от своих спутников и сквозь ограждение глядела на дно форума.

– Что такое? – встревожился мистер Кардан. Они оба поспешно пересекли улицу.

– Смотрите! – воскликнула мисс Элвер, указывая пальцем вниз. – Смотрите на кошек!

И действительно было на что посмотреть. На прогретом солнцем мраморе упавшей небольшой колонны нежилась крупная мамаша. На земле рядом с ней резвился выводок имбирной масти котят. Маленькие тигрята выглядывали из щелей в каменных плитах. Миниатюрная черная пантера, встав на задние лапы, точила когти о кору дерева. А у подножия главной колонны лежал тощий трупик животного.

– Кисс, кисс, кисс! – звонко поманила мисс Элвер.

– Ничего не получится, – сказал мистер Кардан. – Они понимают только по-итальянски.