«Дрезе» не успел.

На половине пути он принялся рыскать по курсу. А когда казалось, что, несмотря на повреждения, всё-таки сумеет пройти… измочаленный, искалеченный, но сумеет… пушечные снаряды добрались до баллонов, и теряющий газ грузовик стал резко снижаться…

///

– Они на земле! – доложила Кира, закладывая вираж над «Дрезе».

– Повреждения? – быстро спросил дер Даген Тур, не отрывая взгляд от приближающегося катамарана.

– Серьёзные, – ответила рыжая. – Посадка была жёсткой. У них явно потери… – Пауза. – Совсем рядом небольшое озеро! Я могу эвакуировать…

– Нет!

– Помпилио!

– Я запрещаю выходить из боя! – рявкнул дер Даген Тур. – Немедленно вернуться к катамарану и поддержать огнём десант!

– Есть!

– Выполняйте!

Помпилио знал, что сейчас все пушки и пулемёты катамарана будут искать паровинг. Это задняя полусфера, где располагались рули, была почти не защищена, и рыжая расстреливала их из относительной безопасности. Палуба прикрыта отлично, если не верите – спросите у «Дрезе», – здесь паровингу придётся сражаться по-настоящему и сильно рисковать, но… Но существовал план боя, согласно которому паровинг обязан поддержать десант, и дер Даген Тур без колебаний отправил его в атаку.

– Дер Шу и галаниты завалили второй импакто, – доложил Дорофеев. И кивнул на катамаран: – Остался только толстяк. Самый беззащитный.

– И самый непредсказуемый, – добавил Помпилио, не сводя глаз с приближающегося к катамарану паровинга.

– И самый непредсказуемый, – согласился, после короткой паузы, капитан.

///

А вот действия десантников предсказать было нетрудно.

Егеря не знали внутреннего устройства катамарана. Понятия не имели, сколько на борту людей. И не задумывались над тем, чем закончится попытка захватить огромный военный корабль. Чем она закончится лично для них. То есть они понимали, что неудача означает их гибель, но риск – это часть профессии, военный всегда рискует, и чтобы избежать гибели, нужна сущая мелочь – чтобы атака оказалась успешной. Егеря уже потеряли четверых товарищей и были полны решимости убить всех встреченных врагов – это была их единственная возможность остаться в живых.

Они разбились на группы, подождали, пока Кира заставит умолкнуть палубные огневые точки – некоторые на время, некоторые навсегда, – а затем ворвались во внутренние помещения катамарана.

Ах, да: троих егерей с изрядным запасом взрывчатки командир взвода отрядил к машине – решил вывести её из строя. Без приказа. Просто подумал, что так будет лучше: он был опытным офицером и с подозрением относился ко всему непонятному.

///

– Что взорвалось?

– Машина, – угрюмо ответил Третий, осторожно выглянув в окно. С самого начала сражения хитрый Третий предпочитал держаться в глубине помещения, но сейчас подошёл к окну. Правда, не по своей воле, а подчинившись повелительному взгляду Магистра. Подошёл, осторожно огляделся и вновь вернулся в относительную безопасность. – Они подорвали третий накопитель.

– Хорошо, что не добрались до системы охлаждения.

– Судя по тому, как они разбегаются, первый взрыв не станет последним… – Грохот подтвердил слова Третьего. – И есть вероятность, что система охлаждения тоже выйдет из строя.

А это значит, что машина не сможет работать даже на минимальной мощности.

– На борту диверсанты! – взорвался толстяк. – А вы сидите!

– Боюсь, не диверсанты, Магистр, нас просто-напросто захватывают… – Однако договорить Третий не успел. То есть не успел предложить выход из ситуации, потому что Магистр неожиданно заголосил:

– Проклятие! Немедленно уходим!

И ошарашенный Третий понял, что всегда наглый и уверенный в себе толстяк пребывает в панике.

– Куда уходим? – бестолково переспросил Капитан.

– Домой!

– Нет! – качнул головой Третий.

– Домой! – повторил Магистр, прислушиваясь к звукам выстрелов. Не пулемётных очередей, а пистолетных – из внутренних помещений. – Летим домой! Оттуда им не выбраться!

– Не нужно этого делать!

– Почему?

– У нас большая команда! – быстро произнёс Третий. – У нас на борту больше ста человек! Мы…

– Больше ста? Это значит, что каждому лингийцу нужно убить меньше десятка цепарей. И не забывайте, что на том корабле дер Даген Тур.

«Нужно было думать, с кем связываешься», – подумал Третий.

Но ничего не сказал. И поморщился, услышав громкое:

– Капитан! Летим домой!

///

– Что он делает? – недоумённо произнёс Дорофеев. – Неужели…

– Он формирует «окно»!

– Мы в точке перехода?

– Какая разница, Базза? – Помпилио схватил переговорную трубу. – Галилей! Галилей, ты где?!

– Мессер… – раздался слабый голос Квадриги. Неестественно слабый, но разгорячённый Помпилио не обратил на это обстоятельство должного внимания.

– Галилей, немедленно запускай астринг! Проверь, видны ли звёзды!

– Мессер…

– Он не сможет!

– Что ты там делаешь?! – рявкнул дер Даген Тур, узнав голос ведьмы.

– Так было надо.

– Что?!

– Что?! – не удержался Дорофеев.

– Я объясню потом, – торопливо ответила Аурелия. – Сейчас Галилей не в форме.

К счастью, Помпилио не успел высказать синеволосой то, что пришло ему в голову.

– Мессер, даже если звёзды видны, Галилей не знает, на какую из них прыгать, – хладнокровно произнёс Дорофеев, накрывая трубу ладонью.

Коротенькая, в одно мгновение, пауза, после которой дер Даген Тур кивнул:

– Вы правы, Базза.

Отставил трубу и посмотрел на стремительно формирующееся «окно».

– Мы успеем ударить по катамарану ракетами, – сказал Дорофеев, прикидывая состояние перехода. – Но отдать приказ нужно сейчас.

– Так мы ничего не узнаем, Базза. В лучшем случае мы их просто уничтожим.

Помпилио молчит, потом отворачивается и смотрит на Дорофеева, Дорофеев улыбается, мгновенно понимая, что хочет сказать… нет, что хочет сделать дер Даген Тур. Любой другой на его месте перепугался бы, а вот Дорофеев улыбается и потому на его месте не может быть никого другого.

– Серьёзно?

– Другого выхода нет.

– Я вас понимаю, мессер! – Дорофеев поворачивается к рулевому. – Самый полный вперёд! Курс на «окно»!

– Есть курс на «окно», – браво отзывается рулевой, но видно, что он нервничает. Сильно нервничает. И лишь понимание того, что вместе с ним рискнёт жизнью сам Помпилио, заставляет цепаря повиноваться. Старое лингийское правило: вожак не прячется. Старое, но идеально работающее.