На этот раз Аксель не стал комментировать. Он знал историю адиры дер Даген Тур и потому не стал задаваться вопросом, когда именно она познала счастье… или познала его в первый раз.

– Но поднимаясь в небо, я всякий раз испытываю прежний восторг, – после короткой паузы продолжила Кира. – Не надоедает.

– А цеппель? – неожиданно для себя спросил Крачин.

– Совсем другие ощущения.

– Это я понимаю.

Несколько секунд рыжая обдумывала слова старпома, поняла, что он хотел сказать, и улыбнулась:

– Да, мне нужно не только небо, но и чувствовать его. Чувствовать так, как позволяет паровинг: на высокой скорости, которая идеально сочетается с бесконечным простором. Только стремительное движение способно подарить настоящую свободу.

Влюблённая в небо, Кира была готова говорить и говорить о нём, но вдруг услышала:

– На два часа!

Повернула голову, заметила на горизонте точку, точнее несколько точек, которые не оставил без внимания бдительный Крачин, и стала плавно снижаться, надеясь вновь, как и при встрече с доминатором, остаться незамеченной.

– Аксель, пожалуйста, уступите место второму пилоту и прикажите Бабарскому немедленно явиться в радиорубку.

///

– На каком языке они говорят? – удивлённо спросил Магистр.

Связист выставил на мостик необходимое оборудование, и толстяк с помощниками прекрасно слышали каждое слово, доносящееся из эфира. Слышали, но не понимали.

– Думаете, это язык? – в свою очередь поинтересовался Капитан.

– Но ведь для чего-то они бормочут на этой тарабарщине!

– Я слышал, Кахлесы интересовались странным диалектом, возникшим на одной из планет… – начал было Третий, но был перебит Магистром:

– Слышал и молчал?

– Вот, говорю.

– Вовремя.

– Когда вспомнил.

– Ладно… неважно. – Толстяк бросил на невзрачного помощника недовольный взгляд, но продолжать не стал. – Всё равно мы знаем, что они будут делать – все их возможные ходы нам известны. – Толстяк самодовольно расхохотался. – Поэтому они ничего не смогут нам сделать! Вообще ничего!

///

Сорок метров вверх.

Подъёмник здесь не поставишь. Да и незачем. Да и не станет никто утяжелять рейдер на полтонны, а то и больше. А потому сорок метров вверх. С рюкзаком за спиной. Иногда останавливаясь передохнуть и восстановить дыхание, но не надолго.

Вверх.

Когда алхимик оказался на «макушке», там уже хозяйничал присланный Бедокуром механик. Он как раз закончил устанавливать первые ракеты на направляющие, и Мерсе оставалось лишь проверить их готовность и выставить заряды на боевой взвод. Закончив, он несколько мгновений молча стоял около тёмных, несущих смерть железок, которые они с Бедокуром придумали от отчаяния, затем провёл рукой по волосам, поднял к глазам бинокль и направил взгляд на доминатор.

– Восемь лиг, – доложил стоящий у дальномера цепарь.

Дистанция не позволяла атаковать, да и приказа не было, поэтому Андреас просто смотрел на вражеский крейсер, впервые в жизни… Впервые в жизни не испытывая сожаления при мысли, что скоро станет причастным к уничтожению корабля и смерти всех, кто на нём находится. Или почти всех. Впервые в жизни Андреас смотрел на приговорённых людей без всякой жалости. Потому что в одной из кают «Пытливого амуша» окончания битвы ждала синеволосая ведьма по имени Аурелия. Женщина, которая по-особенному улыбалась при его появлении. Женщина, чей взгляд заставлял алхимика дрожать. Женщина, которую летящие в доминаторе люди хотели убить – даже не зная о её существовании.

И потому никакого сострадания.

– Подготовить следующий залп, – жёстким голосом распорядился Андреас, не отнимая от глаз бинокль.

И услышал, что механик стал спускаться на нижнюю площадку «макушки», на которой ждали своего часа остальные ракеты.

///

///

– Четыре вымпела. Доминатор, два импакто и… гм… и это вот.

Дорофеев и дер Даген Тур стояли у лобового окна мостика с биноклями в руках, прекрасно видели противника, поэтому говорил капитан не для Помпилио, а для себя. Внимательно изучал корабли, до которых оставалось чуть больше восьми лиг, и прикидывал, что с ним делать.

Можно ли с ними что-нибудь сделать?

Два импакто на левом фланге. Массивный доминатор справа. А по центру – колоссальных размеров катамаран, палуба которого была занята гигантской машиной непонятного предназначения. Кошмарный флагман небольшого, но страшного для эскадры флота противника. Который по каким-то причинам стал сбрасывать скорость, словно собираясь вступить в переговоры, но на связь не выходил.

– Чего они ждут? – недоумённо спросил Дорофеев.

– Сейчас узнаем, – рассмеялся Помпилио и тут же рявкнул: – Самый полный вперёд!

– Мессер?! – услышав приказной тон, капитан резко повернулся и удивлённо вскинул брови: дер Даген Тур никогда не брал на себя прямое командование в его присутствии. Потом вспомнил, что сейчас Помпилио является официальным руководителем эскадрой, но всё равно повторил: – Мессер?

Очень тихо повторил, только для Помпилио.

– Посмотрите на раструб, Базза! Он огромен! Если предположить, что удар наносится через раструб, ему наверняка требуется пространство. Большое пространство!

Секунда. Всего одна секунда понадобилась Дорофееву, чтобы понять мысль дер Даген Тура и оценить полученный приказ. А затем он зычно скомандовал:

– Самый полный вперёд!

Рулевой громко повторил приказ, показывая, что понял, а радист передал сообщение на другие цеппели.

– Курс на сближение с противником! – Помпилио повернулся к капитану. – Базза, если мы успеем выйти из зоны поражения, то наша цель – доминатор. А с импакто пусть разбираются дер Шу и галаниты. Катамаран пока оставляем.

– Он неповоротлив, – кивнул Дорофеев.

– Да! Его добьём в последнюю очередь.

Энтузиазмом Помпилио невозможно было не зара-зиться, и глаза капитана вспыхнули: