Прокурор взял очередной рапорт. О, этот Странник! УмницаСтранник, гений Странник… Вот как мне надо было действовать – как он! Я былуверен, что Мак погиб: Юг есть Юг. А он наводнил все Заречье своими агентами.Жирный Фанк – ах, не добрался я до него в свое время, не прибрал к рукам! –этот жирный облезлый боров похудел, мотаясь по стране, вынюхивая и высматривая,а его Кура подох от лихорадки на Шестой трассе, а его Тапа-Петушок был захваченгорцами, а потом Пятьдесят Пятый, не знаю, кто он такой, попался пиратам аж напобережье, но успел сообщить, что Мак там появлялся, сдался патрулям инаправлен в свою колонну… Вот как поступают люди с головой: они ни во что неверят и никого не жалеют. Вот как я должен был поступить тогда. Бросить вседела, заняться только Маком, ведь я уже тогда прекрасно понимал, какая этострашная сила – Мак, а я вместо этого сцепился с Дергунчиком и проиграл, апотом связался с этой идиотской войной и тоже проиграл… Я и сейчас бы проиграл,но мне, наконец, повезло: Мак объявился в столице, в логове Странника, и я обэтом узнал раньше, чем Странник. Да, Странник, да, хрящеухий, теперь проигралты. Надо же было тебе уехать именно сейчас! И ты знаешь, Странник, меня даже неогорчает то обстоятельство, что опять осталось неизвестным, куда и зачем тыуехал. Уехал и ладно. Ты, конечно, во всем положился на своего Фанка, и твойФанк привез тебе Мака, но вот ведь беда – свалился твой Фанк после своихвоенных приключений, лежит без памяти в дворцовом госпитале – важная фигура,таких только в дворцовый госпиталь! – и теперь я не промахнусь, теперь он будеттам лежать столько, сколько мне понадобится. Так что тебя нет, Фанка нет, а нашМак есть, и это получилось очень удачно…

Прокурор ощутил радость и, заметив, сейчас же погасил ее.Опять эмоции, массаракш. Спокойнее, Умник. Ты знакомишься с новым человеком поимени Мак, ты должен быть очень объективен. Тем более, что этот новый Мак такне похож на старого, теперь он совсем взрослый, теперь он знает, что такоефинансы и детская преступность. Поумнел, посуровел наш Мак… Вот он пробился вштаб подполья (рекомендатели: Мемо Грамену и Аллу Зеф), как гром с ясного небаобрушился там на них с предложением о контр-пропаганде, штаб взвыл – этоозначало раскрыть рядовым членам истинное значение башен, – но ведь убедил Мак!Запугал их там, запутал, приняли они идею контр-пропаганды, поручили Макуразработку… В обстановке он разобрался быстро, быстро и верно. И они там этопоняли – поняли, с кем имеют дело. Или просто почувствовали… Вот последнеедонесение: фракция просветителей привлекла его к обсуждению программыперевоспитания, и он с радостью согласился. Сразу предложил кучу идей. Идейкине бог весть какие, но не в этом дело, перевоспитание – вообще идиотизм, важното, что он уже больше не террорист, ничего он не хочет взрывать, никого нехочет убивать; важно то, что занялся он политической деятельностью, активнозарабатывает себе авторитет в штабе, произносит речи, критикует, лезет наверх;важно то, что он имеет идеи, жаждет их осуществить, а это именно то, что намнужно, господин Умник…

Прокурор откинулся на спинку кресла.

И вот еще то, что нужно. Донесения об образе жизни. Многоработает – и в лаборатории, и дома, – тоскует по-прежнему по той женщине, поРаде Гаал, занимается спортом, почти ни с кем не дружит, не курит, почти непьет, в еде очень умерен. С другой стороны – обнаруживает явную склонность кроскоши в быту и знает себе цену: полагающийся по штату автомобиль принял какдолжное, выразив недовольство его малой мощностью и уродливостью; недоволентакже двухкомнатной квартирой – считает ее слишком тесной и лишеннойэлементарных удобств; жилище свое украсил оригинальными картинами иантикварными произведениями искусства, истратив на них почти весь аванс… ну итак далее. Хороший материал, очень хороший материал… А кстати, сколько у негоденег, чем он сейчас располагает? Та-ак, руководитель темы в лабораториихимического синтеза… оклад в синем конверте… личная машина… двухкомнатнаяквартира на территории Департамента специальных исследований… Недурно егоустроили. И еще больше, наверное, пообещали. Хотел бы я знать, как емуобъяснили, зачем он понадобился Страннику. Это знает Фанк, жирный боров, но онне скажет, скорее подохнет… Ах, если бы как-нибудь вытянуть из него все, что онзнает! С каким наслаждением я бы потом его прикончил… Сколько он крови мнепопортил, шелудивая скотина… И Раду эту он у меня украл, а ведь как бы она мнесейчас пригодилась – Рада… какое это оружие, когда имеешь дело с чистым,честным, мужественным Маком!… Впрочем сейчас это, может быть, не так уж плохо…Не я держу под замком твою возлюбленную, Мак, это все Странник, это все егоинтриги, этого гнусного шантажиста…

Прокурор вздрогнул: желтый телефон тихонечко звякнул. Толькозвякнул и больше ничего. Тихонько, даже мелодично. Ожил на долю секунды и сновазамер, словно напомнил о себе… Прокурор, не отрывая от него глаз, провел по лбудрожащими пальцами. Нет, ошибка… Конечно, ошибка. Мало ли что, телефон –аппарат сложный, искра там какая-нибудь проскочила… Он вытер пальцы о халат. Исейчас же телефон грянул. Как выстрел в упор… Как сабля по горлу… Как – с крышина асфальт… Прокурор взял наушник. Он не хотел брать наушник, он даже не знал,что берет наушник, он даже вообразил себе, будто не берет наушник, а быстро, нацыпочках бежит в спальню, одевается, выкатывает машину из гаража и напредельной скорости гонит… Куда?

– Государственный прокурор, – сказал он хрипло ипрокашлялся.

– Умник? Это Папа говорит.

Вот… Вот оно… Сейчас: «Ждем тебя через часок»…

– Я узнал, – сказал он бессильно. – Здравствуй, Папа.

– Сводку читал?

– Нет.

«Ах, не читал? Ну, приезжай, мы тебе прочитаем»…

– Все, – сказал Папа. – Прогадили войну.

Прокурор глотнул. Надо было что-то сказать. Надо было срочночто-то сказать, лучше всего – пошутить. Тонко пошутить… Боже, помоги мне тонкопошутить!…

– Молчишь? А что я тебе говорил? Не лезь в эту кашу,штатских держись, штатских, а не военных! Эх, ты, Умник…

– Ты – Папа, – выдавил из себя прокурор. – Дети ведьвечно не слушаются родителей…

Папа хихикнул.

– Дети… – сказал он. – А где это сказано: «Если чадотвое ослушается тебя…» Как там дальше, Умник?

Боже мой, боже мой. «…сотри его с лица земли». Он так исказал тогда: «Сотри его с лица земли», и Странник взял со стола тяжелый черныйпистолет, неторопливо поднял и два раза выстрелил, и чадо охватило рукамипробитую лысину и повалилось на ковер…

– Память отшибло? – сказал Папа. – Эх, ты, Умник. Чтособираешься делать? Умник.

– Я ошибся… – прохрипел прокурор. – Ошибка… Это всеиз-за Дергунчика…

– Ошибся… Ну, ладно, подумай, Умник. Поразмысли. Я тебееще позвоню…

И все. И нет его. И неизвестно, куда звонить ему – плакать,умолять… Глупо, глупо. Никому это не помогало… Ладно… Подожди… Да подожди ты,сволочь! Он с размаху ударил раскрытой рукой о край стола – чтобы в кровь,чтобы больно, чтобы перестать дрожать… Это немного помогло, но он ещенаклонился, открыл другой рукой нижний ящик стола, достал фляжку, зубамивытащил пробку и сделал несколько глотков. Его ударило в жар. Вот так…Спокойно… Мы еще посмотрим… Это гонка: кто быстрее. Умника так просто невозьмешь, с ним вы еще повозитесь. Умника так сразу не вызовешь. Если бы вымогли вызвать, то уже вызвали бы… Это ничего, что он позвонил. Он всегда так.Время есть. Два дня, три дня, четыре дня… Время есть! – прикрикнул он на себя.Не психуй… Он поднялся и пошел кругами по кабинету.