— Твой запах, — расстегнув верхние пуговицы на шелковой блузке, провел языком по ключице, оставляя на коже горячий влажный след. Заставляя низ живота заходиться спазмами от желания. — Ни с чем не спутать, Лера. Не заменить…

Она дышала тяжело и рвано. Поверхностно. В нетерпении кусала собственные губы, будто тем мало напора его страсти.

— Герман…

— Не выпущу из своих рук, пока не кончишь, — прикусил нежную мочку уха, посылая в заторможенный мозг еще более чувственные импульсы, — мелкая, знала бы ты, как меня кроет, от твоих стонов…

— О, Боже!

Только и смогла тихонечко заскулить, когда, задрав до пояса ее юбку, мужчина проник под кружево. Прямо в полыхающую, влажную и жаждущую его грубого вторжения пустоту. Казалось, конечности превратились в желе, и не поддавались контролю. Вообще. Чтобы не упасть, вцепилась в мужские плечи, как в спасательный круг.

— Иди сюда, моя девочка…

Валерия ничего не понимала — просто доверилась. Своему мужчине, и ощущениям, которые он ей дарил. Герман усадил ее коленями на ближайший стул, заставив бесстыдно прогнуться в пояснице. Открыть себя его жадному взору. Грудью девушка облокотилась о высокую резную спинку, попутно вонзаясь ногтями в мягкую жаккардовую обивку. Максимально разведя ее дрожащие бедра, Давыдов ухватился за тонкую резинку нижнего белья. В следующее мгновение, послышался характерный треск разрываемой ткани. Этот звук совпал с его утробным рычанием.

— Бл*дь! — Шептал, как заведенный, широко растягивая в стороны влажные складочки. Детально рассматривая дырочки. — Твою мать! До чего же хороша!

Она всхлипнула, и, пытаясь заглушить звук, прикрыла рот ладошкой. Внутри назревал ураган. Цунами, которое поглощало ее все сильнее.

— Мелкая, — голос Германа огрубел, стал едва различимым, — сейчас ты пообещаешь, что никто, более, этого зрелища не познает! Особенно, Терехов! Будь я проклят, если когда либо, видел что-то ослепительнее. Желаннее…

От откровенных слов, да и ситуации в целом, голова шла кругом.

Никто, кроме тебя!

Едва вслух не выпалила. В последний миг сдержалась.

— Я не стану…этого обещать…

— Что?

Давыдов, нарочито медленно погрузил два пальца в лоно девушки. Растягивая. Смачивая в прозрачной влаге. После чего, принялся умелыми движениями растирать ее по набухшему клитору.

— М-м-м-ох!

— Так чего ты там не станешь?

— Обещать…Да! Еще!

— Мне прекратить?

— Боже, нет!

— Я жду, мелкая.

— Зря ждешь. — Нашла в себе силы, внятно сформулировать мысль. — У нас свободные отношения. Заметь, это не мои условия. Я их всего лишь приняла. К тому же, моя верность тебе, на хр*н не нужна. Я уяснила, и с первого раза. Не повторяйся. Просто секс, значит просто секс!

— Что ж, — резко насадил ее на свои пальцы, выбивая из груди очередной сладострастный стон, — справедливое замечание!

Следующие несколько минут Лера помнила смутно, так как он, остервенело, натягивал ее на свою руку, пробуждая миллионы нервных окончаний. Она кричала, уткнувшись лицом в мягкую обивку стула, дабы заглушить звук. В какое-то мгновение, порция изысканной ласки досталась и изнывающему чувствительному бугорку. В силу своей неопытности, девушка не сразу поняла, что происходит — орального секса у них с Леней никогда не было.

Господь милосердный! Да он вылизывал ее! Герман ласкал ее языком!

Развратно, зло и отчаянно. Будто от жажды умирал, и внезапно отыскал источник пресной воды. И от этой мысли, девушку точно током шарахнуло! Прямо на его языке, на его пальцах и…

Тело затрясло от сильнейшей судороги. Сладкие спазмы, мучительно сладкие. От собственных стонов охрипла.

— Вот так, — успокаивал, крепко сжимая талию, — кончай, моя сладкая девочка…еще!

— Гер-м-а-н…

— Ш-ш-ш!

Сколько времени прошло, пока она пыталась прийти в себя и отдышаться, неизвестно. Давыдов успел вымыть руки, и осушить их бумажным полотенцем. После, приблизился, и, грубо схватив за волосы, вновь припал к ее истерзанным губам.

— Мелкая…пока тебя тр*хаю я, на других представителей сильного пола, у тебя не хватит ни сил, ни времени, ни желания. Приводи себя в порядок, и бегом в конференц-зал. Принесешь кофе на четыре персоны, и свалишь из кабинета, сверкая пятками! Все поняла?

Лера отчаянно закивала, изрядно напуганная его тоном. У самой двери, убирая в сторону подпирающий ее стул, Герман обернулся:

— За самовольные действия без одобрения с моей стороны, штраф в размере десяти процентов от оклада.

Горечь разочарования наполнила душу. Вот и помогай людям после этого!

— Но, за достижение поставленной цели — премия двадцать!

* * *

Стоило перешагнуть порог конференц-зала, бурные дебаты между Станиславом, Виктором и Германом стихли. Все взгляды устремились на ее скромную персону, которой внезапно захотелось стать невидимкой из-за сковавшей душу неловкости.

— Прошу прощения, — промямлила едва различимо, — Ваш кофе.

В какой-то момент руки дрогнули, и поднос заходил ходуном. Опасаясь его опрокинуть, проворно выставила чашки с ароматной жидкостью на стол. Анна Александровна, ободряюще улыбаясь, пришла на помощь. Отвлеклась от записей, чтобы передать напиток мужчинам.

— Спасибо, Лера, — все еще хрипловатый голос Германа отозвался приятным спазмом между ног, напоминая о недавно пережитом оргазме. И его власти над ее телом. — Очень вкусный!

Господи! Этот мужчина — ее личное проклятье! Вот, какого черта, так странно смотрит?

— Попробуешь?

Издевается, сволочь!

Не веря своим ушам, уставилась на Германа. С ужасом поняла, что мужчина протягивает ей чашку, от которой только что отхлебнул сам.

Он, что, головой ударился? Зачем же при всех?

— Нет! Спасибо! — Под его насмешливым взглядом, буквально шарахнулась в противоположную сторону. Прихватив свой, одиноко лежащий в сторонке, ежедневник и карандаш, обратилась к начальству:

— Если я больше не нужна…

— Пусть останется, Станислав Юрьевич, — вмешался Терехов. Дождавшись кивка от Давыдова, мужчина, едва ли пальцами ни щелкнул, подзывая к себе, и указывая на нужный стул. — Присядь. Есть разговор.

Как ручному питомцу, чтоб ему пусто было!

Лера едва сдержала порыв, ответить похожим жестом, но с участием среднего пальца. Вовремя про манеры вспомнила. Глубоко вздохнув, напряженно замерла.

— Я постою.

Скрестив руки на груди, что было сил, прижала к себе канцелярские принадлежности, будто те могли защитить ее, в случае чего. Данный жест не укрылся от зоркого взгляда собеседника.