Размышления Аны прервал лязг металла. Ворота в конце подъездной аллеи открылись, впуская смотрителя Домбранта.

Ана поспешно отползла обратно к лестнице. Гравий больно впивался ей в коленки. Когда она опиралась на руки, это нагружало ей ребра. Тупая боль превратилась в уколы острого ножа. У нее за спиной Домбрант прошел по хрусткому гравию аллеи и поздоровался с собратом-смотрителем.

Как только боль в ребрах немного унялась, Ана перелезла с крыши на лестницу и быстро спустилась вниз. Вернувшись в дом, она со щелчком закрыла застекленную дверь. Из кухни донесся пронзительный свисток. Она резко обернулась.

– Чаю? – предложил ее отец. Он стоял в дверях кухни, его губы изгибались в улыбке. Она нахмурилась, досадуя на то, что, несмотря на все ее предосторожности, он сумел так легко ее поймать. – Что это на тебе надето? – спросил он.

– Ничего не узнал?

– Конечно, нет. Мешковатый пестрый свитер и леггинсы. Не по местной моде.

– Да, но мама в Общину так и не попала, правда?

Ее отец на эти слова никак не отреагировал. Ему это удавалось намного лучше, чем ей.

– Рано встал, чтобы за мной шпионить? – съязвила она.

– У меня совещание.

Она провела пальцами по опущенной полированной крышке своего рояля: так отец в свое время решил компенсировать ей смерть матери и отъезд из сельского дома сюда.

– Что бы ты сделал, если бы она осталась жива? Как ты собирался добиться, чтобы нас всех приняли в Общину? Ты заключил сделку?

Ее отец устремил на нее взгляд через разделявшие их четыре метра. У нее начала зудеть кожа на лбу. Даже сейчас он ее подавлял. Даже сейчас ей хотелось добиться его одобрения. Она отвела взгляд. За застекленными дверями лучи еще невысоко поднявшегося золотого солнца касались верхнего края изгороди.

– Ты считаешь, что я делаю все это ради себя? – спросил он.

– Поделись со мной своими соображениями.

– Бога ради, Ариана! На том диске ничего нет.

Что-то в его голосе заставило ее замереть. Она повернулась, проверяя, не читается ли ложь в его взгляде.

– Ты не можешь этого знать, – заявила она.

Или все-таки может? Не оказался ли медальон Джаспера с самого начала у ее отца? Не попали ли данные к нему?

Он перешел в гостиную.

– Джаспер этот материал не проверял, – сказал он. – Как бы он это сделал? Чтобы хоть как-то разобраться в мутации генома, надо защитить диссертацию по генетике. У его брата Тома… были проблемы.

– Проблемы, – повторила Ана. Она стиснула зубы в решимости не допустить, чтобы отцовская ложь задурила ей голову. – Если это правда, – добавила она, – если у Тома была паранойя, то это доказывает, что сам постулат о том, что Чистые непогрешимы, порочен, а анализ на Чистоту – это ложь.

– Чистые, – ответил Эшби, – это единственное, что спасает наше общество от полной анархии. Ты бы предпочла полный хаос, который охватил США, Канаду и пол-Европы?

– Значит, ты этого не отрицаешь. Анализ на Чистоту – это всего лишь средство достижения некой цели?

Эшби со вздохом покачал головой.

– Я понимаю: ты хотела бы верить, что тебе не передалась болезнь твоей матери. Я могу понять, как сильно тебе хочется, чтобы это было так, как тяжело тебе было узнать, что у тебя спящая форма болезни.

– Нет. Ты пытаешься мной манипулировать.

Однако сомнение в душе Аны начало расти, словно гусеница, прядущая себе кокон. Страх шелковистым клубком упругих волокон душил ее.

– Правда причиняет боль, – заметил он.

В душе она разрывалась от бессильной досады. Она не станет ему верить. Не станет его слушать. Если бы Том Торелл не обнаружил нечто потенциально опасное для анализа на Чистоту, то ее отец не стал бы прилагать такие усилия к тому, чтобы его остановить – чтобы остановить Джаспера.

– Тебе не удастся вечно держать меня здесь под круглосуточным наблюдением, – сказала она с горечью. – Неужели ты считаешь меня слабой, думаешь, что меня манят уют и роскошь Общины? Сколько, по твоему мнению специалиста, дней, недель, месяцев нужно для того, чтобы я настолько привыкла к безопасности и уюту, чтобы не пожелать обменять привилегии и физический комфорт на свободу?

Эшби провел рукой по своим светлым волосам.

– У тебя будет выбор, Ариана. Когда ты будешь к этому готова.

– А решать, когда я готова, будешь ты.

– За последние несколько недель тебе пришлось многое пережить. Церемония заключения союза, событие, которого ты так ждала три года, состоится через девять дней. Сейчас не время принимать поспешные решения, о которых ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

– По крайней мере, это была бы моя жизнь и мои сожаления.

Он сузил глаза.

– Извини, Ариана.

– А что, если Джаспер начнет вспоминать? Может, завтра, а может – через полгода. Думаешь, он будет молчать о том, что ты с ним сделал?

– Вы уже заключите союз. Ты сможешь все ему объяснить.

Ее тело скрутило от отвращения.

– Слава богу, что не тебе пришлось учить меня тому, что такое любовь, – сказала она. – Иначе я была бы самым жалким и одиноким существом на свете.

– По-моему, на сегодня хватит истерик.

– Я откажусь. Даже если Джаспер согласится на заключение союза, я откажусь.

– Не думаю, чтобы тебе понадобилось представать перед Коллегией или возвращаться в Регистрационный отдел до знаменательной даты.

Ана подозрительно сузила глаза и внутренне содрогнулась. Неужели он способен сделать такое? Неужели он может дать согласие от ее лица? Она вдруг задумалась о том, как ее отцу удалось не допускать тестирования Коллегии с того момента, как ее якобы вернули от похитителей.

Словно читая ее мысли, Эшби сказал:

– Пока ты была Эмили Томас, я нашел ту, кто стала тобой. К счастью, никто из членов Коллегии, присланных для твоего обследования на прошлой неделе, раньше никогда с тобой не встречался. Думаю, «новая ты» с радостью даст свое согласие на этот союз.

– Может, она с радостью пойдет и на само заключение союза? Может, она заменит меня на постоянной основе? Сомневаюсь, чтобы ты заметил разницу. Не считая того, что я стану более послушной.

Он улыбнулся:

– Я не могу допустить, чтобы ты жила в Городе.

– Ты предпочтешь видеть, как я задыхаюсь здесь.

Они скрестили взгляды. Ана внезапно поняла: отец никогда ничего не поймет. По его мнению, лучше быть в клетке, но в безопасности, чем на свободе постоянно сталкиваться с угрозой.

Через час она стояла у окна кухни и смотрела, как отъезжает его машина. Шофер остановился около автоматически открывшихся ворот. Ее отец опустил стекло и поманил к себе смотрителя Домбранта из его укромного уголка среди деревьев. Они коротко о чем-то переговорили. Смотритель оглянулся на дом. Ана, которую хорошо было видно из окна первого этажа, хладнокровно выдержала его взгляд.