Первый тревожный звоночек прозвучал тогда, когда его супруга, покладистая и благодушная, вдруг заявила, что не хочет развода. Черт бы с ее согласием, ведь Семейный кодекс позволяет решить этот вопрос положительно и без ее благословения. Но, как объяснил ему адвокат Грановский, свобода будет стоить ему дорого – почти всего, что он столько лет наживал. Спору нет, это был с его стороны опрометчивый поступок – оформить фирмы на жену. Но ведь тогда он не собирался разводиться! А теперь консенсуса можно было достичь только полюбовно. Ну или остаться без штанов!

Беда в том, что Катюша, быстро смекнув, в чем дело, заявила, что никаких благ ей не надо – ни квартиры, ни машины, ни денежного содержания.

– Я твоя жена, – говорила она, – и буду ею до своей смерти.

Это было невероятно! Аркадий всерьез полагал, что в его жену вселился демон. Или как по-другому можно было объяснить такие трансформации?

Серебровский жаловался Светлане, но та вела себя не лучше жены. Она требовала от него переговорить с Катюшей еще раз, а потом еще, послать к ней старика Грановского, посулить ей еще немного денег. Но ни разу, ни разу она не сказала Аркадию, что примет его бедным и босым! Он, конечно, и сам не собирался отказываться от того, что нажил непосильным трудом. Но его рыжеволосая красавица могла хотя бы сделать вид, что жаждет его больше, чем денег. Во всяком случае, он оценил бы ее поступок по достоинству. Однако вместо этого Светка вдруг заявила:

– Тебе нужно расправиться с ней.

Он тогда едва не поперхнулся.

– И как же? Ты предлагаешь мне избить ее? Дорогая, ты, видимо, не поняла, что успеха можно добиться только путем переговоров. Угрозами, шантажом, а также применением насилия ничего не решишь. Не могу же я связать ее, засунуть в глотку кляп и заставить переоформить фирмы на меня?

– Ты болван, Аркадий! Я не просила тебя бить ее. Какой в этом прок? Ты должен решить вопрос кардинально.

Вот тут Серебровский испытал ужас. Он не мог поверить своим ушам.

– Говоря, «кардинально», ты имеешь в виду… – он запнулся, предполагая, что неверно ее понял. Не могло такого быть, чтобы эта красивая женщина, только что без устали предававшаяся любви, говорила такие страшные вещи! Конечно, она имела в виду что-то другое. – Неужели ты считаешь…

– Да, я это считаю. Я это имею в виду. – Она смотрела на него в упор, и у Аркадия возникло ощущение, что его рассматривает в прицел снайпер. Слово «убийство» не было произнесено, но оно повисло в воздухе между ними.

В тот день разговор был окончен, но Светка вернулась к нему на следующий день.

– Как ты не понимаешь, она уже собиралась убить себя. Она не хочет жить. Ты только доведешь до конца то, что она хотела, но так и не решилась сделать.

– Замолчи, я не хочу этого слышать!

– Она испортит жизнь нам двоим. Неужели ты этого не понимаешь?

Еще через день, когда Аркадий вернулся домой мрачнее тучи, Светка встретила его особенно ласково. Они поужинали, выпили вина, легли в постель и занялись любовью. Уже потом, когда они, расслабленные, лежали в объятиях друг друга, слушая, как шелестит за окном листва, Светлана вдруг заговорила о том же самом.

– Если сделать все по-умному, то нас никто не заподозрит. Я же не прошу тебя стрелять в нее, вонзать в сердце нож… Боже упаси! Люди ведь иногда умирают из-за болезни, в результате несчастного случая…

Он инстинктивно отодвинулся от нее.

– Ты уже что-то придумала, верно?

– Пока только черновой набросок. Послушай, ведь твоя жена серьезно больна. У нее астма, кажется? Так вот, если она жить не может без своего аэрозоля, почему бы нам этим не воспользоваться?

Аркадий заметил, что всегда, когда Светка говорила о Кате, она называла ее «твоя жена», а ведь они были подругами.

– Ты предлагаешь спрятать от нее баллончик?

– Я говорю серьезно. К чему твои шутки? – Она гневно взглянула на него. – Если мы спровоцируем ее приступ, а под рукой не окажется лекарства, то все для нее может закончиться печально. Ужасно, но такое в жизни иногда происходит. Никто и не подумает обвинить в этом тебя.

Он даже поднялся на локте, чтобы лучше ее рассмотреть. Что выражают глаза любимой женщины, когда она рассуждает об убийстве соперницы?

– Ну и как ты собираешься спровоцировать приступ?

Он спрашивал ее, а сам не мог понять, к чему ему ее ответы. Он что, всерьез пытается этим заняться?

– Я вычитала, что стресс может вызвать приступ. Стоит ее хорошенько напугать, и мы добьемся цели…

– Довольно! – грубо оборвал он ее. – Я не собираюсь пугать ее до смерти и не хочу об этом говорить.

– Но ты все еще желаешь жениться на мне?

– Ну и что с того?

– Значит, поговорить все же придется.

– Света, ну как ты не понимаешь?! – Он даже соскочил с постели. Было немыслимо валяться среди подушек и строить планы на убийство близкого человека. За кого его принимают, черт возьми?! – Я, может, беспринципный сукин сын, но я не убийца! То, о чем ты сейчас говоришь, как ни верти, есть убийство. Ты предлагаешь мне прятать чертов баллончик, пока моя жена будет задыхаться от нехватки воздуха, так? Да ты в своем уме?!!

– Ну хорошо, господин Белоручка! А если прятать баллончик будет кто-то другой?

– Ты что, собираешься впутать в это дело кого-то еще?

– Какая тебе разница, если главное для тебя – не быть в этом замешанным? Ты получишь результат, а кто-то, выполнив работу, получит деньги.

– Я не хочу об этом говорить! Тема закрыта. Баста!

Аркадий поспешно оделся и ушел, громко хлопнув дверью. Он до утра бродил по улице, понимая, что не может вернуться назад к Светлане, равно как не может заявиться вдруг домой к Кате. Ему было известно, что ее уже выписали из больницы. Женщины загнали его в западню, из которой он пока не видел выхода. Конечно, он не хотел терять любовницу. Но маниакальное упорство, с которым та пыталась навязать ему расправу над нелюбимой, но все же близкой женщиной, начало его утомлять. «Так черт знает до чего дойти можно! – с досадой думал он. – Не могу поверить, что это происходит со мной! Наемный убийца, нападение… Тьфу! Быть не может, чтобы Светка говорила об этом всерьез. Все они, бабы, одинаковые – языком трепать, как метлой мести. А как только дойдет до дела – сразу в кусты!»

Конечно, тогда он вернулся к Светлане. Желая поставить в деле точку, он довольно жестко поговорил с ней: впредь он попросил не обсуждать с ним какие бы то ни было криминальные планы. Пусть идет как идет. Денег у него достаточно. Катя им жить не мешает. В конце концов, кому он сдался, этот штамп в паспорте?

Теперь, конечно, он понимал, что действовал и рассуждал как мужчина. Но что должна была чувствовать Светлана – одинокая женщина, на горизонте у которой, как ни верти, маячил сороковник? Бабий век недолог. Еще пару лет или, если повезет, пять, и ее яркая красота поблекнет. Найдется ли кто-то кроме Аркадия, кто всерьез будет строить с ней планы на совместную жизнь? Маловероятно. А что сам Аркадий? Женатый на ее подруге, поддавшийся внезапному дежавю, он утолит свою страсть и постепенно охладеет к ней. Он бросит ее так же, как бросали ее прежние ухажеры. А ведь тогда она была молода и хороша собой. Короче говоря, Светлана понимала, что Аркадий – ее единственный и последний шанс, который упускать нельзя. Конечно, она немного поплакала, но затем обрушила на Серебровского такую лавину страсти, что тот ошалел. Любовница наконец перестала изводить его разговорами, делиться с ним планами страшной расправы. Аркадий тогда решил, что дело в шляпе. Он еще порадовался, что жесткий стиль общения возымел свое действие и его подруга перестала дурить. Если бы тогда он знал, что Светка слов на ветер не бросает! Помнится, в одну из ночей, прижавшись к нему крепко-крепко, она прошептала: