Эрве де Леон позвал сержанта, и Вышеню отправили под конвоем в то помещение, которое он занимал. Там юношу ждал мрачный Истома. Ему запретили покидать не только замок, но и его крохотную каморку, соединенную узким коридорчиком с комнатой рыцаря…

А что же Клаус? Вагант совсем измаялся в ожидании своих друзей. Уже подошло время обеда, а их все не было. Значит, с ними что-то случилось… Но что? Похоже, своим настроением он очень огорчал папашу Жилона, который все поглядывал в его сторону, надеясь, что вагант возьмется за музыкальный инструмент и разогреет клиентов, постепенно заполнявших таверну.

Сидя в мрачной задумчивости за своим столом, Клаус все же заметил, как к папаше Жилону подошел какой-то незнакомый тип — явно не из завсегдатаев таверны — и начал что-то нашептывать ему на ухо. Когда тип удалился, даже не выпив кружку пива, изрядно побледневший папаша Жилон властно поманил Клауса за собой на кухню, где у ваганта имелся крохотный угол — комнатушка, в которой с трудом помещались два человека.

— Вам нужно где-то затаиться на время, — безо всяких предисловий сказал папаша Жилон.

— Зачем?

— А затем, что мессир Готье де Брисэй и его оруженосец Вент Фишгорст арестованы инквизицией, — сухо ответил хозяин таверны. — Вам нужно объяснять, что это за организация?

— Нет! — поспешил ответить перепуганный вагант, уж чего-чего, а грехов перед Святым престолом у него было предостаточно. — Но куда же я пойду? Меня могут схватить на любом перекрестке!

Папаша Жилон задумался, глядя на честное открытое лицо ваганта.

— Ладно… — Он тяжело вздохнул. — Только из уважения к вашим талантам… и к мессиру Готье де Брисэю, который считает вас другом, я вам помогу. Есть у меня одно местечко…

Поздним вечером того же дня, когда папаша Жилон, снедаемый тревогой, кормил своих канареек, тихо звякнул звонок входной двери. Хозяин таверны сначала застыл, будто в столбняке, но когда звонок прозвенел еще раз, он решительно снял со стены меч, спустился на первый этаж и спросил:

— Кто там?

— Не нам, Господи, не нам, но все во славу имени твоего… — тихо ответили ему с другой стороны двери.

Все еще во власти сомнений, папажа Жилон сдвинул засов и, держа меч наготове, впустил в дом человека, закутанного в длинный темный плащ. Лишь присмотревшись, кто это, он облегченно вздохнул и приветливо улыбнулся.

— Мое почтение, мессир! — сказал поздний гость и поклонился.

Это оказался невысокий, сухощавый человек, с небольшой пегой бородкой. Гостю явно перевалило за пятьдесят, но держался он бодро, а его серые глаза сверкали остро отточенной сталью.

— Здравствуйте, брат Жак! — с чувством ответил папаша Жилон.

Они пожали друг другу руки с теплотой и сердечностью, хотя было видно, что Жак по статусу не ровня папаше Жилону.

— Вы кого-то опасаетесь? — поинтересовался Жак, завидев в руках хозяина дома меч.

— Именно так. Поднимемся наверх, и я все вам расскажу. Вы голодны?

— От доброй кружки вина и куска сыра я бы не отказался.

— Найдем…

Пока гость торопливо утолял свой аппетит, папаша Жилон с тревожными нотками в голосе рассказывал:

— В Брест пожаловал главный викарий[75]бретонской инквизиции, преподобный Жиль Пилестр. Это очень опасный и хитрый противник. Он воспитанник Бернардо Гуи, инквизитора из ордена доминиканцев, ныне покойного. Труд Бернардо Гуи «Наставление инквизиторам» был положен в основу обвинения нашим несчастным братьям. В свое время в качестве главного инквизитора Бернардо Гуи находился в Тулузе на судебных процессах против альбигойцев, и мэтр Пилестр был его первым помощником. Это еще та ищейка! Он, кстати, лучший друг Пьетро де Аквилы, главного инквизитора Флоренции, с которым пришлось столкнуться и вам, брат Жак.

— Воспоминания не из приятных… — пробормотал Жак и одним махом осушил кубок. — И что мэтр Пилестр забыл в Бресте?

— Не знаю. Но одна новость уже есть — он приказал арестовать мессира Готье де Брисэя. Уж не знаю, по какой причине. А рыцарю известно многое обо мне. Естественно, кроме имени.

— Вы думаете, что под пытками он выдаст вас?

— Увы, не все обладают железной волей и таким характером, как вы, брат Жак… Все может быть. Единственное, что меня утешает, так это то, что викарий завтра должен куда-то уехать на несколько дней. Появился шанс вызволить Готье де Брисэя из темницы, которая находится в замке.

— Именно по поводу замка, мессир, меня к вам и послали, — оживившись, сказал Жак. — В данный момент я стою на стороне сеньоры Жанны де Бельвиль де Клиссон, которая ни много ни мало затеяла войну против короля Филиппа. Дело это явно проигрышное, но, чтобы досадить внуку короля, разгромившего Орден Храма и пославшего многих наших братьев на костер, все средства хороши. Тайный совет принял решение помогать Жанне де Бельвиль. Конечная цель — отделение Бретани от Франции и помощь графу Жану де Бофору, который относится к нашим братьям с уважением и пониманием. Если он станет герцогом, инквизиторам придется поджать хвост — в Англии к ним отношение больше чем прохладное. А Жан де Бофор принес оммаж королю Эдуарду.

— Что ж, помощь Жанне де Бельвиль — дело благое во всех отношениях. Но в чем будет заключаться мое участие?

Жак понизил голос до шепота, словно их могли подслушать, и ответил:

— Помочь взять ее войскам замок Брест.

У папаши Жилона глаза полезли на лоб, и он воскликнул:

— Да вы с ума сошли! Эту твердыню с наскока взять невозможно, а для долгой осады требуется войско более значительное, нежели то количество бретонских рыцарей, которое пошло за сеньорой де Бельвиль.

Жак коварно ухмыльнулся и ответил:

— Крепости чаще всего берутся не силой, а умом и хитростью. Ополчение сеньоры Жанны уже на подходе к Бресту, но везде распущены слухи, что она направляется совсем в другую сторону. Главное — никто, как и вы, не верит, что замок Брест можно взять с таким малым количеством войск. Поэтому король Филипп не стал усиливать его гарнизон, что нам только на руку.

— И как вы мыслите взять Брест?

— Очень просто. С помощь мула, нагруженного мешком с золотом, и мудрого погонщика, в роли которого придется выступить вам, мессир. Всего-навсего нужно в определенный час открыть калитку в стене замка, а там уж все пойдет как по маслу. У вас ведь есть свои люди в замке?

— Да, — коротко ответил папаша Жилон. — Замысел хорош, ничего не скажешь. Но тот человек потребует гарантий — чтобы ему случайно не снесли голову вместе с остальными защитниками замка.

— Гарантией может служить какой-нибудь условный знак — например, белая повязка на правой руке. А чтобы у этого человека напрочь выветрились дурные мысли, заплатить ему нужно не просто много, а очень много. И главное: хорошо бы иметь еще кого-нибудь на подстраховке. Если главный исполнитель решит, что нас можно обмануть, благо денежки уже будут у него в руках, второй с помощью доброго клинка объяснит ему, что так делать нехорошо.