К 1 июля 1942 г. в строю Черноморского флота находились: линкор «Парижская Коммуна»; крейсера «Молотов», «Ворошилов», «Красный Крым» и старый крейсер «Коминтерн», три эсминца и сторожевые корабли «Шторм» и «Шквал», которые также можно считать миноносцами.

«Красный Кавказ» и пять эсминцев находились в ремонте — их здорово загонял Октябрьский в 1941 г. в ходе войны с виртуальным Regia Marine[193]. Но и они могли помочь в эвакуации войск СОР и передать другим кораблям и катерам свои 37-мм и 12,7-мм зенитные установки и их расчеты.

В составе флота находилась 21 большая и средняя подводная лодка и 20 малых подводных лодок, а также 4 большие плавбазы — «Волга», «Эльбрус», «Нева» и «Котовский». Они представляли собой обычные грузопассажирские суда, которые вполне можно было использовать для перевозки грузов в Севастополь и эвакуации гарнизона.

Четыре больших торпедных катера (Д-3, СМ-3, Г-6 и Г-8) без торпед вполне могли дойти до Севастополя и участвовать в эвакуации гарнизона

В эвакуации могли принять участие два дивизиона быстроходных тральщиков — всего 10 единиц, минный заградитель «Сызрань», а также свыше 200 буксиров, сторожевых катеров типа МО-4, различных мобилизованных судов, обращенных в тральщики, сторожевые корабли и тд.

У немцев вообще не было боевых кораблей у Севастополя, а несколько итальянских катеров, вооруженных легкими пулеметами, не представляли особой опасности даже для катерных тральщиков и МО-4, вооруженных 45-мм пушками.

Ах, бдительный Филипп Сергеевич берег корабли от «стервятников»[194]Геринга! Извините, но мы уже знаем, что 3–5 июля небо в Крыму и над морем было затянуто облаками. И если «сталинские соколы» не могли бомбить наземные площадные объекты, то как ихние «стервятники» сумели бы попасть в маневрирующие корабли и катера?

Итак, в конце июня — начале июля 1942 г. стояла облачная, но тихая погода, и побережья Крыма без проблем могли достичь даже моторные баркасы, речные колесные пароходы, рыболовные сейнеры и тд., то есть все «а ля Дюнкерк». Замечу, что в штормовом марте 1944 г. наши адмиралы рискнули отправить вокруг Крыма речные бронекатера, причем из-за сильного шторма погиб лишь один катер.

Наконец, где были расположены аэродромы, где гнездились сии «стервятники» (Хе-111, Ю-88, Ю-87 и тд.)? На крымских аэродромах Сарабуз, Саки, Евпатория, Багерово, Керчь. Таким образом, подавляющее большинство «стервятников» базировалось в нескольких километрах от побережья в радиусе действия корабельной артиллерии. Причем не только линкора и крейсеров, но и эсминцев.

Кто мешал 3–4 июля «Парижской Коммуне», трем крейсерам и трем эсминцам обрушить тысячи снарядов калибра 305–102 мм на оные аэродромы?! Германские самолеты стояли на них открыто (без капониров). Да и необязательно поражать самолеты. Достаточно перепахать снарядами взлетные полосы, и на сутки-двое аэродром выйдет из строя, а этого времени хватило бы для эвакуации десятков тысяч бойцов.

Помимо кораблей удар по аэродромам могли нанести и 28 бомбардировщиков Черноморского флота. Наконец, можно было привлечь и бомбардировщики ВВС. Правда, у группировки люфтваффе, действовавшей против Севастополя, помимо крымских было еще два аэродрома — в Запорожье и в Николаеве, но действовать оттуда по корабля, находившимся юго-западнее Севастополя, было довольно сложно.

Удар по аэродромам немцев — не моя идея. Послевоенные германские военные историки, например, Майстер, удивляются, почему русский флот не громил их аэродромы.

Увы, за всю оборону Севастополя командование Черноморского флота предприняло всего лишь одну робкую попытку атаковать аэродром противника

19 февраля 1942 г. эсминец «Шаумян» обстрелял сорока 102-мм снарядами аэродром в Саки. И всё!

В мае 1961 г. в Севастополе проходила военно-историческая конференция, посвященная 20-летию начала героической обороны Севастополя. Там выступал Ф.С. Октябрьский, получивший в 1958 г. (!) звание Героя Советского Союза. Он сказал «Товарищи, обстановка тогда сложилась трудная… В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся сильно преуменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот»[195].

Разумеется, тогда никто не возмутился речам адмирала, явно пародировавшим слова Кутузова, сказанные в 1812 г. Но тогда врагу была оставлена горящая, а главное, пустая Москва! В 1812 г. была сохранена армия, которую в тогдашних условиях можно было воссоздать не менее чем за 5 лет. А тут на убой немцам было оставлено свыше 100 тысяч закаленных в боях бойцов, которые могли не пустить немцев на Кавказ.

Что же касается флота, то линкор, крейсера, эсминцы и даже канонерские лодки не сыграли, по воле тех же адмиралов, никакой роли в последующих боях. В то же время наша промышленность в 1942–1943 гг. сдала флоту сотни бронекатеров, торпедных и сторожевых катеров и тд. Сотни катеров тех же типов нам поставили союзники. Причем они были лучше на порядок их советских довоенных аналогов — более мореходными и имели скорострельные зенитные автоматы (наши и импортные), РАС и тд. Причем при необходимости не только новые катера, но и старые катера, и подводные лодки типа «М» XII и XV серий легко перебрасывались по железной дороге на Черное море с Тихоокеанского и других флотов.

Летом 1942 г. судьбу Черного моря решали сухопутные силы и базы. И если бы тогда удалось отстоять Севастополь, немцы не проникли бы на Кавказ, и ход войны мог кардинально измениться. При этом были оправданы любые потери кораблей. Даже если бы погибло 90 % кораблей и катеров Черноморского флота, эти потери были легко восполнимы в течение последующих 3–4 месяцев. (Понятно, речь идет об общей мощи флота, включая авиацию, торпедные катера, подводные лодки, десантные корабли и тд. Естественно, линкор на Черное море перевести было нельзя, да и особой нужды в этом не было.)

После падения Севастополя Черноморский флот был загнан немцами в юго-восточный угол Черного моря. На остальной части Черного моря и на Азовском море немцы установили безраздельное господство. Многие десятки германских транспортов практически без потерь курсировали от устья Дуная и Констанцы как к Босфору, так и к Одессе, Севастополю и Анапе.

Немцами с января по март 1943 г. на позицию «Готенкопф» на Кавказе из Крыма были доставлены 105 тыс человек, 45 тыс лошадей, 7 тыс автомашин и 12 тыс гужевых повозок. «С конца марта до конца августа из Крыма на позицию "Готенкопф" было доставлено 337 353 т грузов, 6365 человек, 2566 лошадей и 197 орудий, а также 534 гужевые повозки. Портами погрузки были Керчь, Геническ и Феодосия, портами разгрузки — Тамань, Сенная, Рыбозавод, Анапа и Темрюк»[196].