Некоторые из них даже умеют делать ценные вещи, золотые и серебряные украшения, ковры со сложным рисунком, ткани, седла и луки со стрелами. Тысячи таких умельцев передвигались вместе с ордой, создавая изделия большой ценности, и о них заботились как о дорогих лошадях. Многие из них умерли от оспы, и Музта уже заметил, что некоторые испорченные или утраченные вещи без них невозможно восстановить. «Не стали ли мы слишком зависеть от нашего скота?» — думал Музта. Они всегда были понятливы и хорошо усваивали уроки, прививавшие покорность орде. Многие даже процветали при ее правлении. Неужели эти янки — какая-то новая порода?

— А что их машины, о которых ты говорил? — обратился Музта к оповещателю.

— Я видел некоторые из них. Священник сказал, что их водное судно может двигаться без ветра и весел.

Некоторые из вождей кланов засмеялись.

— Этого не может быть, — пролаял Тула. — К тому же мы — тугары. Вода для скота, а не для таких, как мы. Какое нам дело, чем они занимаются на воде.

— Я также видел, как они клали на землю металлические полоски. Священник не смог объяснить этого. Мне кажется, это напрасная трата хорошего железа.

— Это любопытно, — заметил Кубата. — Может быть, они специально хотят показать нам, что у них есть больше железа, чем им нужно?

— Или это у них такое заклинание? — предположил Алем.

Все смотрели друг на друга, но никто не находил ответа.

— Могут они изготовить такие новые штуки до нашего прихода? — спросил Музта, беря ружье.

— Это потребует сильной магии или больших машин, — сказал Алем, сделав шаг вперед и взяв ружье, чтобы рассмотреть его. — Я никогда не видел раньше такого порошка, какой был насыпан в бочку, и думаю, что он пришел из мира янки. Скот до сих пор не делал таких вещей здесь, в Валдении.

— Может быть, только до сих пор, — сухо бросил Кубата.

Тула и некоторые другие вожди рассмеялись.

— Скот есть скот, — проревел Магту Ву-Карт. — Годится для бойни, а не для войны. Или зубы Кубаты настолько затупились, что он будет теперь прятаться в юрте при мычании скота?

Кубата повернулся к Магту, его рука потянулась к ножнам.

Ухмыляясь, Магту начал вытаскивать свой меч.

— Давай, старик, — прорычал он.

— Если прольется кровь одного из вас, — взревел Музта, — я своими руками убью обоих.

Магту посмотрел на кар-карта. На мгновение в его глазах мелькнул вызов, но затем, спрятав свой меч в ножны, он презрительно улыбнулся Кубате, как бы говоря, что его спасло только заступничество вождя.

Дрожа от гнева, Кубата повернулся и заковылял прочь.

— Мы ничего не можем сделать с этим сейчас, — спокойно произнес Музта, указывая на ружье в руках Алема. — Здесь нам хватит пищи на зиму. Колесо уже снова висит высоко в небе. Но еще до того, как снег растает, мы двинемся в путь. И тогда я отправлю Кубату с отрядом в тысячу воинов вперед, чтобы они пришли на Русь раньше орды.

— К тому же он сможет очистить нам дорогу от бродячего скота, — сказал Алем.

Присутствующие проворчали нечто одобрительное. Каждые несколько лет они посылали вперед экспедицию, чтобы уничтожать скот, который мог бы не подчиниться им. Такой скот служил очень плохим примером, и регулярные зачистки были необходимы.

— Я давно не охотился на бегущий скот, — засмеялся Магту. — Я пойду вперед с Кубатой, хочу поразвлечься.

Музта не мог отклонить просьбу вождя клана, но он предвидел проблемы, которые неизбежно возникнут.

— Если все решено, давайте вернемся в город и отметим Праздник Луны.

Раздались громкие одобрительные возгласы, в предвкушении пиршества на лицах засветились улыбки, и все поспешили к своим лошадям.

Музта отделился от группы и подошел к стоящему поодаль Кубате.

— Ты не должен был вмешиваться, — сказал Кубата, и его голос задрожал от гнева.

— Он мог убить тебя, мой друг, — ответил Музта. — Тогда я умер бы, если мне суждено быть убитым, а теперь мне придется жить обесчещенным. — Дружище, — сказал Музта, положив руку на плечо Кубате, — ты должен признать, что твоя рука, держащая меч, ослабела. С возрастом это происходит со всеми нами.

Кубата посмотрел на своего старого друга, его глаза были полны боли.

— В былые времена таким, как Магту, и в голову не пришло бы так говорить со мной. Когда-то я мог разрубить его на две половинки с одного удара. А сейчас я ничто для себя и для тебя, мой карт.

Музта рассмеялся, как если бы его старый друг выдал глупейшую шутку.

— В молодости я скакал позади тебя в битве при Ончи и видел твою силу, когда ты уложил целую дюжину мерков. Не мой отец, а ты спланировал поражение мерков на юге. Только благодаря тебе и твоей мудрости тугарская орда не канула в небытие. Я могу найти десять тысяч драчливых дураков, подобных Магту, которые способны только размахивать мечом и натягивать лук. Но такого ума, как у тебя, я не найду больше нигде.

— Ончи был больше оборота назад, — сказал Кубата.

— Мерки могут снова прийти, — заметил Музта, — оспа пригонит их. Голод заставит их двигаться на север, к нашим пастбищам. Я бы первый выступил против них, если бы у нас было достаточно воинов, чтобы нанести им поражение и удерживать их земли.

— За мерками находятся южные орды, — сказал Кубата. — Мы поделили мир после Ончи. Было бы глупо снова начинать войну, ибо южные кланы непременно вмешались бы.

— Но если война придет, мне без тебя не обойтись. Твои руки не имеют значения для меня, твой ум — вот что бесценно.

Музта положил обе руки на плечи седеющего воина и нежно встряхнул его.

— Пойдем в город, на праздник — сказал он.

Оба они, всегда такие сдержанные, были несколько смущены столь открытым проявлением чувств.

— Меня беспокоят не только мерки, — сказал Кубата, когда они направились к тому месту, где их ждали лошади со слугами.

— А кто же? Янки?

— С их извергателями грома они могут убить не меньше воинов, чем мерки с их стрелами. Племянник Тулы был идиотом, когда пожертвовал воином только для того, чтобы посмотреть, на какое расстояние стреляет оружие. Это может пробудить у русов ложные надежды.

— Противостоять всей орде? Для этого они должны быть безумцами, — отозвался Музта.

— Мы предпочли забыть, мой карт, что скот обладает чувствами, — возможно, такими же сильными, как наши. Предки оставили нам мудрый завет: брать в пищу только двоих из десяти, тогда все могут надеяться, что они не будут выбраны. То, что мы даем им возможность размножаться, не используем слабых, больных и старых, выбирая для еды только лучших, это большая мудрость.

— Но оспа сделала их положение отчаянным, и эти янки могут разрушить то, что складывалось веками и помогало сохранить порядок на Руси и во всем мире. Оба этих фактора представляют огромную опасность.