– Так сколько у него нынче людей? – спросил Суррей.

– Наверняка больше, чем у нас. Но уже гораздо меньше, чем в тот момент, когда они только вступили на нашу территорию. Учтите, милорд, войны на границе давно стали чем-то обыденным и цель воюющих горцев заключается как раз в том, чтобы, пограбив, вернуться домой с добычей. Для шотландцев это стало традицией. Думаю, большинство из вояк Стюарта на другое и не рассчитывают.

– Майсгрейв прав! – раздался голос от дверей.

Дэвид узнал лорда Дакра, прибывшего в ставку этим утром. Хранитель границы приблизился, вытирая капли дождя с лысой головы. Он был в латах, с которых стекала вода, и после каждого его шага на плитах пола оставались целые лужи.

Сейчас он склонил колено перед командующим, а выпрямившись, сразу приступил к докладу:

– Мои лазутчики донесли, что шотландцы разбегаются из лагеря короля. Грабят окрестности, а потом с захваченным добром переправляются обратно в Шотландию. И хотя в войске их еще немало, чтобы нести угрозу, но куда меньше, чем было вначале.

– Вы предлагаете выступать, лорд Хранитель границы? – взглянул на него из-под тяжелых век Суррей.

– Замок Итал сдался на милость шотландцев без боя, так как не рассчитывал на поддержку, – только и ответил Дакр. Но через миг, когда улеглось всеобщее возбуждение, добавил: – Вчера раскрыл свои ворота и Форд-Касл. Наши крепости не в силах противостоять шотландской армии, а вестей о нашем приближении все нет.

Снова поднялся шум, заговорили разом все советники Суррея – сопровождавший войско епископ Даремский, лорд Мармадьюк Констебл, лорд Стэнли, другие. Только Дэвид Майсгрейв молчал. Он прислонился к сырой стене, будто вдруг обессилев. Лицо его походило на застывшую маску, дыхание участилось. Он был оглушен известием о сдаче Форда. Мойра стала пленницей!.. Дэвид старался убедить себя, что король Яков не узнает в ней так напугавшего его в соборе «ангела», но если узнает… Дэвид вспомнил, что стало известно о первых подвергшихся набегу твердынях англичан: мощный Норхем обстрелян, его стены рухнули, а защитники казнены; Уарк вывесил белый флаг после первых же залпов, разбивших ворота, его защитники стали пленниками, командиры – казнены. Теперь Итал и Форд. Но Яков слывет рыцарственным вельможей, он не тронет семьи защитников. Хочется на это надеяться.

Дэвид тоже был готов к тому, чтобы присовокупить свой голос к сонму требовавших выступления. Но все решила весть о том, что занесенный севернее Ньюкасла флот лорда адмирала Томаса Говарда наконец пристал к побережью в районе крепости Олнвик и уже начал высадку. Едва узнав об этом, Суррей велел выступать на соединение с ним.

Дождь лил по-прежнему. Дэвид ехал в колонне рядом с лордом Дакром. Хранитель Границы так и не смог передохнуть и теперь ворчал по поводу непогоды. Дэвид отмалчивался, а когда сэр Томас спросил, что он думает по поводу сопровождавшего их ненастья, только и ответил:

– Дождь в Англии? Какая неожиданность!

Суровое лицо Дакра под забралом дрогнуло, и через миг он расхохотался.

– А ведь вы не теряете присутствия духа, Майсгрейв.

Если бы он знал, как тяжело было на сердце у Дэвида! Форд взят, Мойра стала пленницей. Желая устроить судьбу молодой женщины, отправив ее к родне, он сам поставил любимую под удар. И теперь должен что-то придумать и помочь ей.

Колонна английской армии двигалась на север под свинцовым небом по плитам старой римской дороги. А вокруг все было заболочено, ручьи выходили из берегов, поля превращались в трясину. Несмотря на тяготы пути под проливным дождем, старый Суррей пожелал ехать во главе отрядов. И хотя ему было тяжело взбираться на лошадь, в седле он держался прямо и не убавлял шага. Это в его-то годы! Суррей лишь дважды отправлял посыльных к середине колонны, где покачивались носилки королевы, однако и Катерина не выказывала жалоб, так что колонна продолжала двигаться и к вечеру они уже были у крепости Олнвик.

Там сквозь пелену дождя они увидели раскинувшийся вокруг цитадели военный лагерь. Над главной палаткой полоскался на ветру пестрый штандарт адмирала Томаса Говарда. Уже одно это воодушевило уставших людей, а Суррей даже пришпорил коня, чтобы скорее встретиться с любимым сыном.

Казалось, после такого пути совет не состоится. Но не стоило недооценивать волю старого графа. И тем же вечером большинство его сподвижников собрались в зале Олнвика, который был выделен семейством Перси для нужд командующего. Дэвид тоже присутствовал, держался немного в стороне, вслушиваясь, что говорят лорды.

В основном вести касались замка Форд-Касл. Суррей пояснил:

– У меня есть сведения, что Стюарт решил сделать небольшую передышку, расположившись в захваченном Форде, а его армия стоит лагерем где-то рядом, на неких Флодденских возвышенностях. Яков может позволить своим войскам отдохнуть после марша, учитывая, что у них с собой достаточно провианта. Чего, увы, не скажешь о нас.

Его сын адмирал подал голос:

– Я привел в армию больше пяти тысяч опытных воинов из флота. Мы сняли с судов корабельные орудия и привезли сюда. Но у нас совсем нет провианта, чтобы кормить людей. И если мы будем сидеть и ждать, скоро нам придется пить одну воду – ее-то у нас в изобилии.

У лорда адмирала был зычный голос. Внешне он был очень похож на отца – такое же породистое удлиненное лицо, глубоко посаженные глаза, кустистые, сросшиеся на переносице брови. И старый лорд смотрел на него почти с благоговением, с каким никогда не взирал на второго из своих сыновей – Эдмунда. И Эдмунд, похоже, испытывал досаду из-за этого. Отчего в кои-то веки подал свой голос на совете:

– Милорд отец, думаю, нам стоит выступить и поскорее дать шотландцам бой!

Многие поддержали отчаянного Эдмунда, выкрикивая, что нападут на захватчиков, пока те этого не ждут, но старый Суррей поднял руку, призывая собравшихся к тишине.

– Мы не дикари и варвары, чтобы наскакивать на армию короля Шотландии без предупреждения. И я уже завтра отправлю ему послание, в коем мы обговорим место боя.

– Они напали на нас, а мы еще будем обсуждать с ними час и место боя? – возмутился Эдмунд. – Мы ведь не турнир устраиваем, когда надо благородно обговорить правила и запреты. Мы отвечаем за каждую пядь английской земли, которую обязаны отвоевать у захватчиков!

Старый граф гневно взглянул на сына:

– Мы обязаны сохранить войска, а не положить их против более сильного противника! И мы в ответе перед Господом за каждого павшего в сражении воина.

Говоря это, он повысил голос, что с престарелым графом случалось нечасто. Потом он успокоился и сказал уже сдержаннее:

– Я старый воин, и мой опыт говорит, что прежде, чем прольется кровь, мы должны думать не о битве, а о том, что случится после нее, будь то победа или поражение. И учтите, любой глупец знает, как ввязаться в драку. Но лишь умный думает, что будет, когда драка закончится.

– Надо думать о победе, а не о том, что будет после нее, – не унимался Эдмунд.