были простыми рабочими, а Жан был африканцем, поэтому Галина понимала, что никто не будет беспокоиться о судьбе их ребенка.

В течение месяца Галина неоднократно звонила в прокуратуру, и ее неизменно просили подождать. Наконец, прокурор Соколова, занимавшаяся расследованием этого дела, заявила, что тела ребенка нет ни в роддоме, ни на районном кладбище, ни в Морозовской детской больнице. С одной стороны, Галина почувствовала, что происходит нечто ужасное, но с другой стороны, у нее появилась слабая надежда. Возможно, думала Галина, раз тела ребенка не могут найти, он жив.

Галина позвонила в похоронное бюро Зюзинского района. Смерть каждого человека в районе была зарегистрирована в их компьютере. В случае мертворожденных детей сотрудники записывали фамилии их родителей. В похоронном бюро сообщили, что о ребенке Светланы никакие данные не поступали. Наконец, она позвонила в Морозовскую детскую больницу, хотя прокурор говорил ей, что ребенка там нет. В больнице ей сказали, что тело ребенка было кремировано. Через три дня после посещения Морозовской больницы Галина позвонила в Николо-Архангельский крематорий, где кремируют детей, и узнала, что тело ребенка Светланы было кремировано за несколько минут до ее звонка.

Отчаявшись напасть на след потерянного внука, Галина поехала в крематорий и попросила отдать ей пепел ребенка. Оказалось, что пепел бросили в общую могилу. Затем она говорила с директором, который сказал: «Какая общая могила? Нет у нас никакой общей могилы, никаких останков детей, только пар».

Теперь Галине казалось, что единственным способом узнать о судьбе ребенка Светланы было открытие уголовного дела против сотрудников роддома. Галина надеялась на своевременные действия прокурора. Однако через несколько дней после посещения крематория она получила ответ на свою жалобу от районного прокурора, в котором говорилось, что персонал 10-го роддома не нарушал закон, если не считать того, что в роддомах России принято показывать родителям мертворожденных детей весом более килограмма, и то, что, согласно российским законам о захоронениях и организации похорон, телом мертвого ребенка распоряжаются его родители.

Через несколько месяцев Галина пошла к частному детективу. Детектив сказал, что если ребенка украли, здесь замешана сильная группировка организованных преступников, и если он возьмется за это дело, ему придется рисковать своей жизнью. Тем не менее он готов взяться за это дело если ему будут платить 600 долларов в день. Но такую сумму Галина и Светлана не могли себе позволить.

Галина подала апелляцию окружному прокурору по поводу действий районного прокурора. Она утверждала, что районный прокурор не предпринял действий по поводу ее жалобы, что роддом отказался выдать тело ребенка и не выдал свидетельства о смерти, и она опасается, что был кремирован другой мертворожденный ребенок, в то время как ребенка ее дочери продали.

Приняв у Галины заявление, прокурор пообещал ей, что будет проведено расследование. Когда Светлана позже обратилась к окружному прокурору для подачи заявления, следователь спросил у нее: «Между прочим, вы не состоите на учете у психиатра?» Светлана остолбенела, услышав предположение о том, что она сошла с ума, но взяла себя в руки. «Не важно как, но я выясню, что случилось с моим ребенком», — сказала она.

Через несколько месяцев после того, как Светлана отнесла заявление окружному прокурору, Галина отправилась в роддом забрать медицинскую карту своей дочери. Ее приняла Зеленцова, которая отнеслась к ее попыткам узнать о судьбе ребенка как к проявлению истерии.

— Вы уже успокоились? — спросила она.

— Нет, — ответила Галина, стараясь не обращать внимания на оскорбительный тон вопроса. — Я не могу успокоиться. Это будет с нами до конца нашей жизни.

13. Криминализация сознания

У русского человека недостаточно сильно сознание того, что честность обязательна для каждого человека, что она связана с честью человека, что она формирует личность.

Николай Бердяев. Судьба России

Сергей Михайлов встал из-за стола навстречу своему гостю Лорану Николе, московскому корреспонденту женевской газеты «Ле тан».

— Я готовлюсь к важной встрече, — сказал он, — но для такой газеты, как ваша, я всегда найду время для интервью.

Николе с удивлением воспринял слова Михайлова. То ли Михайлов не читал того, что писала «Ле тан» о нем, пока он сидел два года в женевской тюрьме Шан-Доллон, то ли он к нему снисходителен[151]. За этой сценой наблюдала компания мужчин в строгих костюмах, готовясь занять свои места за столом переговоров в кабинете Михайлова, раздвинутым для банкета. Тут же стояли красивые молодые женщины, по-видимому, готовые развлекать гостей после окончания встречи. Михайлов повел Николе в комнату рядом со своим кабинетом в сопровождении двух адвокатов и пресс-атташе. Вскоре к ним присоединился журналист «Новой газеты» Олег Лурье.

— Чем вы занимались после возвращения из Швейцарии? — спросил Николе.

— Делами, — ответил Михайлов.

— Нельзя ли немного поточнее?

— Можно назвать это так: покупкой и продажей товаров! Пресс-атташе прервал интервью, чтобы напомнить, что Михайлов также занимается благотворительной деятельностью. Он имел в виду организацию «Участие», созданную Михайловым в 1993 году, которая оказывала помощь нуждающимся семьям, жертвам войны в Чечне и сиротам, а также давала средства на восстановление церк-. вей. «Участие» выделило деньги на сооружение колокольни с 9 колоколами для церкви в деревне Федосино. На главном колоколе была надпись, говорившая о том, что он отлит на средства фонда «Участие» и солнцевской группировки. Среди других благотворительных жестов были подарки отделу предварительного заключения «Матросская Тишина» (продукты, электротовары и 500 пар джинсов) и 176-му районному отделению милиции (мебель для детской комнаты). Россияне также с удивлением узнали, что «Участие» спонсировало создание документального фильма о подразделении МВД в Чечне. Глядя на своих адвокатов, Михайлов объяснил последнее сообщение так:

— Я понимаю, насколько важно, чтобы российская общественность знала правду о том, что происходит в «горячих точках» страны.

— Как вы думаете, почему швейцарские власти прилагают такие огромные усилия, чтобы собрать улики против вас? — спросил Николе.

— Швейцарские законодательные органы с недоверием относятся к гражданам России, — ответил Михайлов. — Но такое поведение вредит не столько россиянам, сколько самой Швейцарии… Большие денежные суммы, поступающие из стран Восточной Европы, снимаются со швейцарских счетов, потому что нельзя быть уверенным, что посторонние лица не суют свой нос в твои дела.

После того как беседа закончилась, Михайлов и Николе спустились этажом ниже, и Михайлов показал ему офис фонда «Участие». На полках стояли многочисленные фотографии, на которых Михайлов был снят с улыбающимися сиротами и во время вручения ордена Сергия Радонежского, самой почетной награды русской православной церкви, патриархом Алексием.

— Швейцарцы, подобно американцам, — сказал Лурье, — убеждены, что во всех их экономических трудностях виновата Россия