И все как одно – живые. Сомнений в этом не возникло ни малейших. Живые – да.

И для чего они предназначались, тоже тайной не стало. Подсказали кровать и тянувшиеся сзади до середины затылка разрезы.

Это – не лица, это – маски! Живые маски!

Я представил, как маркиза спускается в подвал, чтобы примерить новое лицо, и меня замутило. Уж лучше б супруг ей изменял. Лучше б так…

Захотелось устроить пожар и спалить это змеиное гнездо, но я лишь выругался и опрометью бросился обратно в лабораторию. Убедился, что Берта так и не пришла в себя, подскочил к столику с серебряной шкатулкой и тщательно оглядел ее со всех сторон, не желая пропустить какой-нибудь смертоносный сюрприз.

Ничего опасного не углядел, лишь отметил, что вместо скважины для ключа на лицевой панели смонтировали десять вращающихся пластинок с секторами, пронумерованными от единицы и до девяти.

Такой замок снятым с тела ключом не отпереть, вот франт за сохранность содержимого нисколько и не волновался.

Разочарованно поморщившись, я поднял ларец, намереваясь убрать его в сумку, и вдруг почувствовал, как слегка шевельнулась крышка. Не веря собственной удаче, откинул ее и сразу захлопнул обратно.

Вот ведь! Это просто невозможно!

Заглянул вновь и выругался. Никакой ошибки – на бархатной подложке лежало именно то, что оказаться там не могло ни при каких обстоятельствах. И это объясняло решительно все. Объясняло и меняло.

Теперь-то ясно, с какой стати разведка Ланса потратила столько усилий, чтобы заполучить ларец. Другой вопрос – стоит ли идти у них на поводу?

Да только вопрос ли это? Ведь ответ мне прекрасно известен. И ответ этот отдавал нестерпимой горечью, разочарованием и смертью.

Чтоб вас всех разорвало! За что со мной так? За что?!

Я со всего маху шибанул кулаком по шкатулке, и перепуганные бесы моментально схоронились в самый темный уголок моей души.

Приступ ярости схлынул так же внезапно, как и накатил, оставив после себя лишь мерзкий привкус бессилия. Я повернул все пластинки на два деления влево, сунул шкатулку в дорожную сумку и подошел к Берте. Подхватил девушку на руки, шагнул от стола и сипло охнул из-за боли в ребрах.

Ничего, выдюжу!

И в самом деле – то ли из-за разошедшейся по телу скверны, то ли из-за бурлившего в крови азарта до черного входа добрался без особых проблем. Но вот дальше… дальше с бесчувственной девушкой на руках далеко не уйти.

А потому, оставив Берту в кустах, подобрался к конюшне и бесшумно проскользнул внутрь. Подметавший пол конюх ничего не почувствовал. Просто неожиданно оказался на полу с перерезанной шеей, несколько раз дернулся и умер.

Я оттащил тело к стене и перенес Берту в уже заложенную для маркиза карету. Потом кустами прокрался к воротам, распахнул дверь будки и заколол подремывавшего у крохотного окошка сторожа.

Вот так буднично – аж самому противно стало.

Хотя, в Бездну им и дорога. Не могли ведь о грешках хозяина не догадываться.

Бегом вернулся на конюшню, вывел лошадей во двор и, разведя створки ворот, с невозмутимым видом уселся на козлы.

Н-но, пошли, родимые!

Они и пошли. А потом побежали. И мы покатили, покатили, покатили по улицам города. Но спокойней на душе от этого не стало. Вроде радоваться должен, что живым ноги унес, а самого от ужаса колотит. Еще и промеж лопаток так и зудит, будто чужой взгляд спину колет.

Я даже несколько раз оглянулся, но никого подозрительного не заметил. Оно и немудрено: ушлого топтуна так просто не срисовать. А если их целая команда работает, и вовсе дело швах.

Отогнав карету в не самый респектабельный район, где не имеют обыкновения лезть в чужие дела, если сам нарываться не станешь, я перебрался к Берте и принялся тормошить ее за плечо. Никакого эффекта.

Перекрыл ладонью рот, сдавил пальцами ноздри и, поражаясь, сколь холодной и неживой кажется на ощупь кожа, принялся ждать. Раз, два, три…

При счете «девятнадцать» глаза циркачки распахнулись, она задергалась, пытаясь вырваться из моей хватки, и я перестал сжимать девичий нос. А вот руку ото рта не убрал и правильно сделал – слишком уж безумный оказался у Берты взгляд. Как пить дать всю улицу бы своим визгом переполошила! А нам еще только внимания стражников не хватало. И так сильно рискуем, в ворованной карете разъезжая.

Едва не схлопотав по лицу ногтями, я прижал циркачку к сиденью и отвесил крепкую затрещину.

– Берта, очнись!

– Себастьян? – охнула девушка, у которой наконец прояснилось в глазах. – Где мы?!

– В заднице, – лаконично ответил я. – Идти сможешь?

– Не знаю. Ноги будто ватные. И лица совсем не чувствую.

– Сможешь или нет?!

– Не знаю! Что происходит?!

– Потом, – отмахнулся я и выбрался из кареты. Чужой взгляд не отпускал, и ощущение слежки просто сводило с ума.

Оглядев улицу, я взмахом руки подозвал с интересом пялившегося на карету местного обитателя, одетого хоть и скромно, но опрятно.

– Эй ты, ходь сюды!

– Чего угодно, вашей милости? – не без колебания подошел мужичок и легонько поклонился, не зная, с кем имеет дело. С кучером? Слугой? Жуликом каким?

– Монету сшибить хочешь?

– Завсегда, завсегда, – обрадовался прохожий. – А что делать надобно?

– Мне тут с дамой уединиться надо, пока хозяин по делам отбыл. А на месте стоять нельзя, – я указал на синяки под глазами, – не прибуду вовремя на место, опять вздует. Отвезешь нас, отвалю пару реалов.

– Идет! – Мужичок поспешно взобрался на козлы и протянул руку. – Только половину, чур, вперед.

– С лошадьми-то управишься? – засомневался я, доставая из кошеля монету.

– Еще спрашиваете! Конечно, справлюсь!

Я швырнул ему реал и распорядился:

– Езжай к скверу Святой Майи, что по дороге в порт. И стучи, как приедем, понял?

– Чего не понять? – ухмыльнулся мужичок и взмахнул вожжами.

Лошади тронулись с места, я захлопнул дверцу и уселся рядом с Бертой.

– Что с тобой? – только тут разглядела она мои синяки.

– Неважно, – поморщился я. – Рассказывай, что в «Старом рыцаре» случилось.

– Но…

– У нас мало времени. Не тяни!

Растиравшая лицо девушка ожгла меня раздраженным взглядом и отвернулась.

– Я плохо помню, – призналась она. – Туда вломились какие-то головорезы и схлестнулись с громилами Валентина. Мы с Марком бросились к черному ходу, там нас и скрутили.

– Гуго? Дрозд?

– Не знаю. Нас сразу в карету затолкали и увезли. Там еще пожар был, знаешь?