– Мы вдвоём поедим или втроём? – я уточнила, сев на постель.

– Конечно вдвоем, Том с Патриком останутся за главных.

Ронни встал с кровати и начал одеваться. Надев брюки, он принялся искать свой пиджак. Я подняла с пола халат и накинула его. Мне еще о многом нужно было спросить и рассказать. Я видела, как он торопится, но промолчать снова не могла.

– У тебя всё хорошо на твоей работе? – я села на кровать и стала покачивать ногами.

С каждым годом его работа меня всё больше напрягала. Скорее бы он выполнил свою миссию и завязал с террористами. Все гадали, чем же занимается Ронни. Я не осуждала его, ведь и половины не знала того, чем же он занимается, но меня пугало, что в один прекрасный день, когда правительство перестанет в нём нуждаться, они просто избавятся от него. Объявят террористом, сделают врагом народа и может быть, лет через тридцать скажут, что ошиблись. На самом деле он был героем, напишут пару биографических книг, снимут фильмы, но кому уже это будет надо?

– Да, – он спокойно ответил.

– Ты ведь никак не замешан конкретно с терактами? И если бы 11 сентября повторилось, то предупредил?

– Лилиан, мне нельзя обсуждать свою работу с тобой, это для твоей же безопасности, – брюнет улыбнулся, внушая мне спокойствие.

Я кивнула, понимая, о чём он говорит. Иногда чем меньше знаешь, тем лучше.

– Хочу рассказать кое-что, – я неуверенно заговорила, опуская глаза.

Ронни заметил, что я нервничаю и подошёл ко мне. Я стыдливо прятала глаза, будто натворила что-то плохое. Мне действительно было неловко и стыдно. Даже не знала, как начать разговор. Я репетировала, но всё равно было тяжело начать. Я ещё никому не рассказывала, так как я из тех людей, которые всё держат в себе. Это плохо, порой, правда, которую скрываем ото всех только вредит. Она съедает изнутри, из-за этого я не люблю секреты.

– Я была у врача, – я продолжила, смотря на свои руки.

– У нашего врача? Были проблемы на разборках? – Ронни переспросил.

– Нет, перестрелок и разборок не было за эти месяцы. Я была у другого врача, – я ответила, чувствуя, как Ронни коснулся рукой моей щеки.

Он взял меня за подбородок, я подняла голову и взглянула ему в глаза. Мой виновато-испуганный вид заставил его понервничать. Всегда умный и догадливый Ронни на этот раз не мог понять, что же происходит. Я застала его врасплох. Я стала нервно теребить низ халата, не зная, куда деть руки.

– Ты заболела? – он сдвинул брови и вопросительно смотрел на меня.

– Нет, – я отрицательно покачала головой.

Почему-то сразу вспомнила те любимые фильмы Тома, где главный герой или героиня узнает, что вторая половинка заболевает смертельной болезнью. Я не люблю такие фильмы, а Том взахлёб их смотрит и рыдает. Так к чему это я?

– Что же тогда?

– Я прошла обследование несколько месяцев назад. Врачи сказали, что я никогда не смогу иметь детей, – я прошептала, отводя взгляд.

Ну, вот я сказала, сейчас мне должно стать легче, но пока что никакого облегчения не чувствую.

– Неужели ты переживаешь из-за этого? – Ронни с облегчением выдохнул и засмеялся.

Я взглянула на него, пару секунд назад он ещё казался мне немного напуганным, а сейчас разительно изменился в лице.

– Ну да, – я опешила и округлила глаза.

– Не бери в голову, – Ронни поцеловал меня, будто даже обрадовавшись.

Я таращилась на него, чувствуя, что кто-то из нас явно не в себе. Я поделилась с ним тем, что гложило меня все эти месяцы и не давало покоя. Я чувствовала себя ущербной и виноватой. Ронни накинул пиджак на голое тело и продолжал улыбаться.

– Не бери в голову? – я переспросила.

– Да, это пустяки. А зачем ты мне это сказала?

– Мы же пара, думала, ты должен знать на случай… – я стала заикаться.

Ронни ещё раз склонился надо мной и отрицательно покачал головой.

– Успокойся, Лилиан, дети не должны волновать ни тебя, ни меня, – он погладил меня по щеке и ещё раз поцеловал.

Я сидела в полном недоумении. Всё прошло намного лучше, чем я себе представляла. Зря так переживала по этому поводу. Ронни дал понять, что не хочет детей в будущем, я должна была бы обрадоваться, но чувствовала небольшую обиду.

– Не поняла…

– Всё проще простого, ты сама же всё понимаешь. К тому же, у тебя уже есть ребёнок. Ладно, мне уже пора как раз мелкого проведаю и поеду, – он отстранился.

– У меня нет детей, – я старалась говорить, как можно спокойнее.

– Нет, есть и, кажется, он что-то натворил. Если тебе скучно, заведи котёнка или собачку, хотя с Томом скучно не бывает. Тебя, что материнские инстинкты распирают? – брюнет направился к двери.

– Нет, – я ответила.

Я не думала о материнстве до тех пор, пока не узнала о диагнозе. Да и о детях не мечтала. Просто думала, вдруг у Ронни есть какие-то планы на будущее, а я его подвела. Раз уж он так спокоен, значит, планов у него нет.

– Ну и хорошо. Проводишь меня? – он спросил.

Я встала с кровати и подошла к нему. Внизу было тихо, значит, вечеринка закончилась. Я только лишь обулась, и мы вместе вышли в коридор. Ронни приобнял меня. Я не могла перестать думать о его словах.

– Давай больше никогда не поднимать эту тему? Не хочу больше видеть тебя такой грустной.

– Хорошо, – я согласилась.

– Лучше думай, куда мы поедем в отпуск, – он весело проговорил.

Мы спустились вниз и направились в банкетный зал. На часах было четыре часа ночи, гости разъехались по домам. Тома не было в своей комнате, наверное, ещё догуливает.

Мы вошли в зал, светомузыка ещё горела, музыка чуть слышно играла. Музыканты спали на ходу, но ещё пытались играть. Басист заснул, ударник тоже сидя спал. Только парень за роялем ещё пытался перебирать руками.

В зале устроили настоящий срач: на полу лежали осколки рюмок, бокалов и посуды. Мой торт лежал на полу, пару кусков прилипли к стенам. Что же здесь произошло? Я искала Тома. Ронни кивнул в сторону сцены, я устремила свой взгляд, пытаясь найти друга.

– Ты неправильно делаешь, дурачок! Вот смотри, руками держишься за край бокала, попку оттопырь и так тыц-тыц ею наверх, – я увидела Тома в костюме танцовщицы.

Он танцевал в бокале и учил кого-то. Мы с Ронни переглянулись и подошли ближе. В соседнем бокале сидел пьяный Патрик тоже в женском раздельном купальнике и слушал Томаса. Эти два придурка даже туфли напялили и накрасились. Губы и щеки накрасили красной губной помадой, синие тени и накладные ресницы дополняли образ. У меня отвисла челюсть.

– Не получается, я могу только бах-бах, – Уолш икнул, выжимая лифчик.