– Какой отряд смертных уцелеет, если на него обрушился легион Железнозубых? – с холодным спокойствием продолжала Бронвена. – Особенно когда этот воздушный легион проходил выучку у многоопытной главнокомандующей.

– Думай, что говоришь, – предупредила ее Астерина.

Но следом заговорила Ульна – хорошенькая крошанка с каштановыми волосами, еще одна родственница Маноны по отцовской линии.

– Вы их обучали, – сказала она, теребя в руках метлу с серебряными прутьями. – Ваш отряд Тринадцати. Вы обучали ведьм, которые устроили эти зверства.

Рука Ульны торопливо указывала на разлагающиеся тела, перерезанные глотки. Казалось, напавшим ведьмам было мало убить противников. Они убивали с изощренной жестокостью, умело растягивая предсмертные муки жертв.

– И вы думаете, мы это забудем?

Стало тихо. Даже Астерина прикусила язык. Гленнис молчала.

Руки Маноны вдруг сделались чужими.

Это из-за нее. Она и прежде не раздумывая убивала смертных. Что в прошлом, что сейчас она не знала имен своих жертв. Однако… Возле Маноны лежала убитая женщина. Ее тело было располосовано от груди до пупка. Невидящие карие глаза упирались в сломанные ветки, повисшие над головой. Рот до сих пор был искривлен гримасой боли.

– Я могу сжечь тела, – предложил Дорин, обращаясь ко всем сразу.

Манона продолжала смотреть на убитую женщину. За кого она сражалась? Если не за королевство и не за правителей, тогда кого она защищала?

– Нужно известить короля и королеву Эйлуэ, – с холодной рассудительностью сказала Бронвена. – И их принцев предупредить. Сказать, пусть затаятся. Эраван пленных не берет.

А Маноне было не оторвать взгляда от мертвой воительницы. В прошлом, убивая смертных, она не делала различий между мужчинами и женщинами, гордясь своим умением убивать и не испытывая ни малейшего сожаления. Ею двигало единственное желание: снискать похвалу бабушки и соратниц.

Крошанки знали о воздушной армии Эравана и привилегированном положении отряда Тринадцати. Знали и будут помнить. И то, что Эраван сделал ее главнокомандующей, они тоже будут помнить.

– Тела не сжигать, – сказала Манона.

На поляне вновь стало тихо.

Манона опустилась на смрадную землю, выдвинула железные ноги и принялась копать. Астерина стянула перчатки и последовала ее примеру, встав неподалеку. Затем Соррель и Васта. Потом и остальные ведьмы отряда Тринадцати.

Плотная, холодная земля плохо поддавалась. Корни и камешки впивались Маноне в пальцы, царапая кожу.

Крошанская ведьма Карсина хотела к ним примкнуть, но Манона взмахнула грязной, окровавленной рукой. Ведьма остановилась.

– Только отряд Тринадцати, – сказала Манона. – Мы похороним всех.

Крошанки молча смотрели, как она роет неподатливую землю.

– Мы похороним всех…

Несколько часов кряду, не останавливаясь, Манона и ведьмы отряда Тринадцати копали общую могилу.

Дорин помогал Бронвене и Гленнис составить послание к королевской семье Эйлуэ. Только предупреждение об опасности. Никаких просьб о помощи.

Крошанские посланницы вернулись на рассвете. Оказалось, их южные сестры появились на поляне уже после бойни и не могли спасти ни смертных, ни нескольких своих ведьм, высланных вперед. Четыре шабаша вернулись в Банджали, где помогали королю и королеве Эйлуэ.

Впрочем, королевская семья не очень-то нуждалась в помощи крошанок. Вторая посланница привезла ответ самого короля. Он скорбел о гибели отряда, но утверждал, что это не сломило Эйлуэ. Их силы, состоящие из бывших мятежников и остатков прежней армии, невзирая на малочисленность, продолжают сопротивляться Морату. Дух их не сломлен. Они и впредь намерены удерживать оборону на юге, сражаясь до последнего вздоха.

Дорин умел читать между строк и понял то, что ускользнуло от ведьм: у Эйлуэ нет солдат для помощи Террасену. После увиденного на поляне Дорин соглашался с королем.

Эйлуэ и так слишком долго шло на непомерные жертвы. Террасену нужно искать других союзников.

Манона была поглощена рытьем могилы. Видела ли она, как крошанки смотрят на нее теперь? Исчезла прежняя ненависть, зато появились первые ростки уважения. Члены отряда Тринадцати выкопали обширную могилу. Сами. И землю выносили без помощи драконов.

Взошло солнце, пропутешествовало по небу и стало клониться к закату. Могила приобрела законченные очертания. Места в ней хватит для всех павших воинов.

Ему нужно попасть в Морат – и как можно скорее, пока в другом месте не случилась такая же бойня и ведьмам не пришлось рыть еще одну братскую могилу. То, что он увидел здесь, заслонило все мысли о новом каменном ошейнике.

Когда совсем стемнело, Дорин сумел выскользнуть из лагеря. Он разыскал другую поляну, начертил знаки и вонзил Дамарис в землю, мокрую от его крови.

В этот раз ждать долго не пришлось.

Но из ночного воздуха появился не Гавин. Магия Дорина насторожилась, готовясь ударить по призрачной фигуре. Это была Кальтэна Ромпир, в платье цвета оникса, с нечесаными волосами и печальной улыбкой на губах.

На какое-то время Дорин потерял дар речи. Но его магия оставалась начеку, и невидимые руки были готовы ломать кости. Вот только костей у Кальтэны Ромпир больше не было, как и жизненной силы. Ее призрак взмахнул худенькой рукой. Тонкое платье и шелковистые волосы затрепетали на призрачном ветру.

– Я не причиню тебе вреда.

– Я тебя не вызывал, – пробормотал Дорин.

Ничего другого ему на ум не пришло.

– Ты уверен? – спросила Кальтэна.

Темные глаза ее скользнули к Дамарису, окруженному Знаками Вэрда.

Дорину не хотелось думать, как и почему меч вызвал ее, а не Гавина. Похоже, Дамарис обладал собственной волей, или же бог, благословивший его, устроил эту встречу. Если так, Дорину собирались показать или сообщить нечто важное.

– Я думал, ты погибла в Морате, – хрипло произнес Дорин.

– Ты прав. Я погибла. – Ее лицо стало мягче, чем при жизни. – Я лишилась не только тела. Моя смерть была многогранна.

От Маноны и Элиды Дорин узнал, какие муки пришлось претерпеть Кальтэне и какую жертву принесла она, спасая их.

– Я виноват и сожалею, – склонил голову Дорин.

– В чем ты виноват?

Слова, теснившиеся в нем еще со времени путешествия по Каменным Болотам Эйлуэ, вдруг полились сами собой:

– В том, что не видел очевидного. В том, что не узнал, куда они тебя отправили. В том, что, имея шанс тебе помочь, не сделал этого.

– А был ли у тебя шанс?

Внешне вопрос Кальтэны звучал спокойно, но Дорин почувствовал, что она задета его словами. Он хотел было возразить. Память подсказала ему, каким он был еще задолго до встречи с Соршей и каменного ошейника.