от запаха гречневой каши у Соломии закружилась голова, и люди, которых она еще недавно видела в окуляр снайперской винтовки, уже не казались ей чужими, враждебными.

В прошлой командировке, куда ее посылал пан Шпехта, она хладнокровно лишала жизни русских офицеров. За каждый меткий выстрел ее хвалили чеченские полевые командиры, да и сам пан Шпехта, когда Соломия вернулась из командировки, наговорил ей кучу комплиментов, в частности, пообещал передать премию за спасение людей на поле боя: пусть родители развивают и дальше свое фермерское хозяйство, открывают в райцентре свою мясную лавку. Естественно, родителям потребуются рабочие руки. Будут деньги — батраков они найдут: по всей Украине с началом перестройки — небывалая безработица, страшней голодомора.

Когда Соломия вспоминала Миколу, их разговор о деньгах, ей становилось не по себе. Микола утверждал, что деньги должны быть добрыми — не замешаны на крови. Человек из своих заработков не должен делать тайны. Пусть люди видят, что деньги ты зарабатываешь честно — своей головой и своими руками, не воруешь, не убиваешь, а каждодневным трудом доказываешь, что ты не паразит. Это главное. Нельзя быть похожим на пана Шпехту. Он — подозрительный работодатель, для него все люди — батраки, их жизнь исчисляется долларами, а доллар чаще всего пахнет кровью.

Вспомнился пан Шпехта некстати. Видел бы он, каким вниманием ее окружили люди, которых он ненавидел. Это на их крови он зарабатывал доллары.

Сержант подал Соломии ложку, пожелал приятного аппетита.

Соломия и врач принялись за гречневую кашу. Сержант оставил их одних.

«Не призналась, что она жительница Львова, — подумала Анжелика Сергеевна и предположила: — Значит, есть ей что скрывать».

С тех пор, как стала Украина «самостийной», город Львов опять превратился в зону повышенного внимания русской разведки. Здесь не одно столетие вили шпионские гнезда разведки многих стран, и в первую очередь традиционные соперники — Польша и Германия. Они скоро будут союзниками по НАТО и жадными глазами смотрят на один жирный кусок под названием УКРАИНА. Но, несмотря на их потуги, этот «жирный кусок» никогда им не достанется, потому что есть РОССИЯ — гарант независимости восточных славян.

Жизнь не стоит на месте, все в мире меняется. Правители держав могут, как случалось в недавней истории, предать свои народы, обокрасть их, но сами народы не продадут свое первородство.

Анжелика Сергеевна, будучи на переднем крае вооруженного конфликта, не впервые встречает людей, которые не хотят быть врагами. Ведь были времена, когда люди дружили. И потому сообща отстояли в боях нашу великую Родину.

Не первая женщина, жительница Львова, рискуя жизнью, преодолевает минное поле.

3

Варнава Генрихович Шпехта вернулся из Лондона разъяренный как бык, побывавший на корриде. Увидев добродушного Гуменюка, яростно набросился на него:

— Ты, быдло, недорезанный прапор, где отыскал этих сучар на мою седую голову?

— Что случилось, Варнава Генрихович? Вы можете внятно объяснить, кто вам напакостил? Неужели британцы? Они гадить умеют.

Гуменюк закипел. Британцы тут были ни при чем. Если кто и вывел Шпехту из равновесия, то разве что кавказцы, народ непредсказуемый. С яростью в глазах ответил Зенону Мартыновичу:

— Сучары твои допотопные.

— Вы кого имеете в виду — Соломию или Ядвигу? Они что — мало вам заработали?

— Они меня раздели. На целых два миллиона.

— Не понимаю.

— А что тут понимать? Ты куда их направил?

— Если вы имеете в виду наших мастериц, я отвез их сначала в Грузию.

— А из Грузии?

— Как вы инструктировали.

— Оправдывайся. Ты это умеешь.

— А что тут оправдываться? Мы потеряли след наших девчат. Моя оплошность — я поздно забил тревогу.

Шпехта ему в тон, ехидничая:

— А чернозадые три месяца держали их в каменных мешках. По ночам выводили на передний край, давали в руки снайперские винтовки.

— Значит, лепешки они даром не ели, что-то заработали?

— «Что-то…» — У Варнавы Генриховича из-под седых усиков — злобный оскал. — Они были, к твоему сведению, подневольными. А подневольная птица не поет…

— Вы хотите сказать, за эти три месяца вам они ничего не заработали? А откуда у них два миллиона?

— Из моего кармана. Не стали они вкалывать на наших друзей…

И Шпехта пустился в арифметические расчеты, припоминать все, о чем в Лондоне ему нашептали представители чеченской диаспоры:

— Промах за промахом, промах за промахом — и так почти каждый день. Патроны жгут, а результат — нулевой… Ну, и гвардейцы Масхадова наших девчат проучили. Что-что, а принудить женщину делать то, что требует Коран, им ничего не стоит… только не Ядвигу и не Соломию. А меня, их благодетеля, заставили оплатить неустойку. Не выплачу — ножом по горлу.

— Не зарежут, — заверил Гуменюк. — Вы для них источник благополучия.

— Но подорвут мой офис. Отпугнут клиенуру.

— Тут вы правы, это у них запросто. А что вы хотите, — азиаты. — Дальше подзадоривать Шпехту не было смысла. У Варнавы Генриховича волна ярости схлынула, и теперь можно было начинать разговор по существу в спокойном тоне.

Чувствовалось, что боевики Шпехту напугали, но не настолько, чтобы он исчез с горизонта и затаился где-нибудь в джунглях Африки. Подобный фокус он уже проделывал. Его разыскивал Интерпол, и ему приходилось менять страну и паспорт, жертвовать дорогим автомобилем. В Тунисе, недалеко от руин Карфагена, сгорел его «мерседес», в нем был обнаружен труп мужчины с паспортом разыскиваемого Интерполом преступника. Эксперты посчитали, что сгорел пан Шпехта. А для друзей он живет и здравствует!

— Варнава Генрихович, а что с девчатами? Выручать их придется.

— Их уже выручили. Без нас.

— Кто? — Гуменюк насторожился.

На подобный поступок мог рискнуть разве что Микола Перевышко, и то, если он работал не один, а с кем-то в паре. Но для такого предприятия нужны деньги, чтобы нанять чеченцев и хорошо им заплатить. Тогда, может, что у них и получится.

— И все же их выручили.

— Кто?..

— Ты не поверишь. Русские.

— Выкрали?

— К ним наши девчата сами перебежали.

Гуменюк какое-то время тупо глядел на Шпехту, наконец выдохнул:

— Это им капут.

Оба понимали: если попали к комитетчикам, ничто их уже не спасет. Сколько их, неуловимых легиней, было выловлено в пятидесятых годах в Карпатах? И никто не вернулся под родную кровлю.

Как славно начиналось украинское национальное сопротивление! Украина объявила себя самостийной. Страна вроде бы отгородилась от москалей. Претензии к Москве стало возможным заявлять хоть устно — через Би-би-си, хоть с помощью Интернета. Книги на староукраинской мове выходят в Канаде. Миллионными тиражами издаются учебники по истории Украины с портретами героев борьбы за национальное освобождение.