— Ее похитили.

— Что? — я просто ушам своим не верил.

— Похитили ее, — повторил он.

Как-то странно все это звучало.

— Кто похитил? — спросил я.

— Двое мужчин, — ответил он. — Хотя приходили за тобой.

Дерек и Ян смотрели на меня с укоризной.

— Что за люди? — спросил Ян.

— Не знаю, — сказал Дерек. — На них были такие лыжные маски, но вроде бы люди не очень молодые.

— С чего это ты решил?

— Да по тому, как они двигались.

Я же почти сразу сообразил, что это были за люди. Дерек прав, юнцами их не назовешь. Двое отчаявшихся мужчин под шестьдесят, пытавшихся вернуть деньги, которые, как им казалось, они успешно украли и которые я у них отнял. Но где тогда Алекс Рис?

— Ты уверен, что их было только двое? — спросил я. — Не трое?

— Я видел только двоих, — ответил Дерек. — А почему ты спрашиваешь? Знаешь, кто они? — И они с Яном снова подозрительно уставились на меня.

— Что именно они говорили? — спросил я, стараясь не обращать внимания на эти взгляды.

— Точно не помню. Все произошло так быстро, — ответил он. — Каким-то образом проникли в дом, вошли к нам в спальню. Потом один ткнул в меня стволом ружья и разбудил. — Он едва не плакал, рассказывая все это, только теперь до меня дошло, как, должно быть, они с мамой испугались. — Сказали, что им нужен ты. Мы им говорим, что не знаем, где ты. Наверное, в Лондон уехал, так мы им сказали.

Хорошо, что я не сказал матери, где нахожусь, иначе и мне было бы не миновать визита мужчин в лыжных масках. Но это дорого ей обошлось.

— Но почему они забрали ее? — спросил я, хотя уже знал ответ. Они понимали: я непременно приду за матерью. — Они сказали, куда ее увозят?

— Нет, — ответил Дерек. — Но потом сказали одну странную вещь. Что ты должен знать, где она.

— В полицию звонили? — спросил Ян.

— Нет, — с горечью ответил Дерек. — Они сказали, чтобы не смел звонить в полицию. «Попробуй только вызвать полицию, и Джозефин умрет», — так они сказали. И еще велели мне подумать хорошенько и позвонить тебе. — Он кивком указал на меня. — Но я не знал, где тебя искать, даже номера твоего мобильного у меня нет. — Тут он расплакался. — Вот и решил спросить Яна.

Похитители сказали Дереку: я должен знать, где она.

Должен знать, где она.

И я знал.

* * *

Я приблизился к конюшням Грейстоун не со стороны дороги и ворот, как мог бы предполагать противник, но с противоположной стороны — прошел через распаханное поле и лес, что на холме.

Внезапность на войне — одна из основ тактики, в частности, именно она сыграла решающую роль в операции по возвращению Фолклендских островов. Аргентинцы, имевшие значительное численное преимущество, не верили, что британцам удастся подойти к Стэнли, так называлась столица острова. Путь к ней преграждали непролазные болота, а все укрепления были выстроены у берега моря, считалось, что атаковать можно только оттуда. Как же они заблуждались! Морские пехотинцы и десантный полк буквально перемахнули на середину острова; неся на себе оружия и амуниции на восемьдесят фунтов каждый, успешно преодолели за три дня пятьдесят шесть миль, и с тех пор эти бойцы стали героями армейского фольклора. Внезапность — один из основных факторов победы.

И я радовался тому, что в моем случае не пришлось тащить на себе эти восемьдесят фунтов груза. Невдалеке от опушки я остановился, опустился на левое колено. Прошло уже больше двух часов с тех пор, как удрученный и растерянный Дерек постучался в дверь к Яну. Сейчас 3.42 утра. Ночь безветренная, небо ясное, на темном фоне россыпью блистают и подмигивают звезды. Луна в фазе одной четверти быстро клонилась к горизонту на западе, слева от меня. Минут через сорок она зайдет окончательно, и чернота ночи сгустится, продолжаться это будет часа два, до восхода солнца, рассвета, начала нового дня.

Мне всегда нравилась тьма. Тьма — мой друг.

В последних отблесках заходящей луны я изучал заброшенный дом и стойла, что находились у подножья холма. Ни света, ни какого-либо движения заметно не было. Но я точно знал, что имели в виду те двое, когда сказали Дереку, что я знаю, где находится моя мать.

Но, может, это обман, лишь предлог заманить меня сюда, в это место, где я попаду к ним в лапы, а на самом деле маму держат в плену где-то еще?..

Я использовал все средства убеждения, чтобы отговорить Яна тотчас же позвонить в полицию. Дерек тоже умолял его не делать этого.

— Но мы должны позвонить им, — продолжал твердить Ян.

— Обязательно позвоним, — говорил я. — Но сперва дай мне шанс освободить маму.

Правдоподобно ли, что Джексон Уоррен и Питер Кэрравей могут причинить ей вред, даже убить? Лично я считал, что вряд ли, но не был уверен до конца. Отчаявшиеся люди решаются на отчаянные поступки, к тому же я слишком хорошо помнил, как они бросили меня умирать ужасной медленной смертью — от голода и обезвоживания.

Дерека я оставил под присмотром Яна. Дерек сходил в дом за бутылкой бренди и быстро вернулся, Яну же были даны четкие и подробные инструкции, в частности, незамедлительно звонить в полицию, если я не вернусь и не позвоню до половины седьмого утра.

С интересом и удивлением Дерек с Яном наблюдали за моими приготовлениями. Первым делом я переоделся во все черное, тщательно зашнуровал черные баскетбольные бутсы, правда, пришлось сначала снять протез и натянуть обувку на ступню из пластика. Затем я сложил в маленький рюкзак мотки пластиковой черной ленты, ножницы, скотч, красную коробку с аптечкой, кусок цепи с прикрепленным к ней замком, фонарик и коробок спичек — все эти предметы я завернул в большое темно-синее полотенце, чтоб не гремели во время ходьбы. На этот раз я позаимствовал у Яна один из кухонных ножей — большой и острый, с изогнутым лезвием — и положил его поверх всего, что находилось в рюкзаке, чтобы можно было выхватить без промедления. А в кабинете матери я позаимствовал бинокль, с которым она ходила на скачки. И, наконец, извлек из картонного футляра саблю в ножнах.

— Ну уж это-то тебе вряд ли понадобится, — заметил Дерек, уставившись помутневшими от бренди глазами на клинок длиной в добрых три фута.

— Как знать, может, и пригодится, — ответил я, натирая клинок черной полировкой для обуви, чтоб не выдал сверканием. «А если возникнет необходимость, — подумал я, — использую без всяких колебаний».

Убивать врага — это было моим raison d'étre[19]на протяжении последних пятнадцати лет, и я сильно поднаторел в этом занятии. Того требовали «Ценности и стандарты Британской армии». Параграф десятый гласит: «Все солдаты должны быть готовы использовать смертоносное оружие в схватке; отнимать жизни у других и рисковать своими собственными».