Что же за хитроумная сволочь выдумала это устройство? Надо же, и денег не пожалели. Ведь даже крошка от такого шнурка стоила дороже раба, который его носил!

Ладно, к черту экономику, нужно сосредоточиться! Итак, что мы имеем?

Ошейник лишен питания и управляющего компьютера, но не снят. Бродить по королевству рабовладельцев пусть с очень тонкой, но неснимаемой железкой вокруг шеи – это чистой воды самоубийство. Ничтожная, тонкая металлическая полоска вполне конкретно определяла его рабский статус – и бежать с такой штукой было заведомо бессмысленно. Первый же патруль сможет их опознать.

Потрясенный Гордиан с отчаянной яростью ткнулся головой в стену. Затем он закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на проблеме, хотя мысли скакали, как перепуганные зайцы.

Ишед, ишед. Системный металл.

Не поддается воздействию температуры, кислоты, механическим повреждениям, нанесенным более мягкими материалами. Учитывая, что теоретически ишед – это самое твердое вещество во вселенной, он вообще не поддается повреждениям, кроме повреждений, нанесенных самим ишедом.

Ишедом…

Единственными предметами из системного металла, которые он видел в этом мире, были стены храмов и кинжал Хавьера, выставленный вчера на повторный розыгрыш чемпионского титула.

Кинжал Хавьера!

Гор вскочил – время стремительно убегало.

Не мешкая более, он достал из кармана шарф Лисии, снятый им с шеи девушки в отеле Хавьера, и старательно обвязал вокруг шеи, так чтобы не было видно останков хомута. Потом метнулся в спальню, осторожно приподнял находящуюся на грани обморока Лисию за спину и, шепча ей на ушко что-то ласковое, вынес любимицу Брегорта в зал.

– Ты веришь мне?

– Да.

– Тогда закрой глаза и ничего не бойся. Это нужно, чтобы нас не засекли.

Лисия кивнула. Гор быстро проделал с ее ошейником те же манипуляции при помощи проводки и обрезка шланга. Щелкнул выключатель, заискрил металл, и ее «хомут», также мигнув индикатором несколько раз, погас навсегда.

Расширенными от ужаса глазами красавица смотрела, как Гор срывает с нее части ошейника, лихо орудуя кусачками, оставляя на шее один лишь неуничтожимый металлический шнур.

– Вот и все, – наконец сказал он. – Оставайся здесь, а я скоро вернусь.

Поцеловав красавицу в губы, – кто знает, быть может, в последний раз, – Гордиан быстро опоясался мечом, спустился по лестнице, прошел через коридор в конюшню, оседлал скакуна и галопом, распугивая горожан, припустил к ристалищу.

– Твою мать! – проорал ему Трэйт и схватил за грудки, как только Гордиан, пряча лицо за полами шляпы, подошел к палатке претендента. – Ты что себе позволяешь? Я уже два часа по твоей милости лгу своему лорду. Да я тебя в карцере сгною, чемпион ты хренов!

Гор молча посмотрел старому дациону в глаза. Трэйт замолчал, как будто его окатили водой. Отпустил воротник фехтовальщика и отступил на шаг.

– Что-то с Лисией? – спросил он взволновано. – Ты как?

– Нормально, мастер Трэйт. Все хорошо. У нас тут бой на носу, верно?

– До поединка двадцать минут.

– Отлично.

Гор прошел в палатку, скинул свой камзол, ворот которого закрывал его шею, и тщательней обмотал вокруг нее шарф Лисии, прихваченный с собой из отеля. Затем быстро умылся, схватил рапиру и вышел.

– Не займете мне денег, мастер Трэйт? – задал он вопрос на ходу. – На полчасика?

– А сколько тебе нужно, сынок?

– А сколько у вас есть с собой?

– Ну, – Трэйт не стал возмущаться наглости молодого бойца и мирно прикинул сумму, – в моей кассе сейчас, я полагаю, примерно двадцать сестерциев, оставшихся после всех расходов и ставок, а может, и больше. Все в мелкой монете, трудно посчитать. Весь выигрыш нынешних авеналий и касса Брегорта держатся у Сабина, ты же знаешь. А у меня только деньги на консидориев. Так мелочь.

– И каковы нынче ставки?

– Ну, не хорошие для прогнозов, но отличные, если ты выиграешь. Примерно один к двум. В пользу Хавьера, конечно.

Гор скривился. Толпа, что с нее взять!

– Так значит, четверть солида у нас наберется?

– Я же сказал.

– Займите мне все, что есть, и сделайте милость, поставьте на меня.

Трэйт сдвинул брови.

– Сдурел? Это деньги твоих товарищей. А Хавьер сильный противник. И я не стану слушать от желторотого кадета идиотские советы по поводу дела, которым занимаюсь всю жизнь!

Лицо Гордиана перекосила гримаса ненависти. Он приблизил свои глаза к старшему дациону и медленно, но отчетливо проговорил.

– Хавьер мертвый противник, сэр. Поставьте все, и я выиграю сегодня. Поверьте мне на слово, мастер Трэйт. Просто верьте!

И не говоря более ни слова, он зашагал к ристалищу.

* * *

На площади бушевала толпа. Тысячи и тысячи людей из города и окрестностей, бросив работу, пришли, чтобы посмотреть на самый невиданный поединок последних лет. Тысяча солидов – и серв против шательена!

Гор был в простой холщовой рубашке, как и всегда. Лорд Хавьер, напротив, вырядился как для театрального представления. На нем был черный камзол, чудесная черная шляпа с коротким павлиньим пером, золоченый пояс, а в руках – ножны, инкрустированные драгоценными камнями. Раскланявшись перед ликующими зрителями, Хавьер де Катрюшен лихо скинул свой головной убор, полетевший в руки стоящего за границей круга ливрейного лакея, изящным движением выхватил из ножен покрытую резьбой шпагу и выполнил ей ряд великолепных пируэтов, призванных продемонстрировать окружающим мастерство претендента.

Да-да, против ожиданий лавзейцев, лорд-шательен вышел сегодня на помост без ожидаемой сабли и именно со шпагой, современным оружием, которому было не место в примитивном мире рубак-консидориев.

Но Гордиану не было дела до таких тонкостей. В отличие от лорда-консидория, он просто стоял, не сводя глаз с постамента, на котором сидел префект города. Рядом с префектом на высоком резном табурете и парчовой подушке, лежал единственный предмет, ради которого Гордиан Оливиан Рэкс, демиург Нуль-Корпорации и бог Тринадцатимирья, пришел на сегодня ристалище – кинжал с лезвием из системного металла. Ненужная игрушка и драгоценность для большинства, единственный путь к свободе и жизни для него и для его женщины. Холодное бешенство заливало ему глаза.

В последний раз перед боем Гор посмотрел на Трэйта.

– Мастер Трэйт, – спросил он чуть слышно.

– Да, Гордиан? – отозвался дацион.

– Насчет «желторотого» кадета. Вы сказали, что в случае победы на турнире, я стану консидорием. Официально турнир выигран еще вчера, и я – чемпион, титул которого оспаривается. Как насчет исполнения обещаний?