— Слушаюсь, господин, — откликнулась невысокая темноволосая девушка и, с улыбкой на устах ступая маленькими босыми ногами по мраморным ступеням, приблизилась ко мне.

— Я угождаю ему изо всех сил, — промолвила рыжеволосая справа от меня.

— А я смогу угодить лучше, — заявила темноволосая.

Я молчал, понимая, что просить Поликрата оставить меня в покое не имеет смысла. Бикки оказалась великолепна — у меня не осталось сомнений в том, что это превосходная рабыня, за которую можно выручить хорошие деньги. Как и многие другие девушки, собравшиеся у подножия помоста, она носила что-то вроде накидки из дюжины кожаных ремешков, крепившихся к обшивке ее стального ошейника. Открыта эта накидка была лишь сзади, где ошейник запирался на ключ, а спереди к ней крепилась маленькая заплатка из красной кожи, выполненная в форме сердечка. Для жителей Гора, так же как и Земли, сердце служит символом любви, а жизнь рабыни для наслаждений считается посвященной этому чувству. Кожаные полоски, свисающие с ошейника, достаточно прочны, чтобы при желании можно было связать ими рабыню, но слишком тонки, чтобы удержать мужчину. Кроме того, они подчеркивают красоту тела и при манящих, завлекающих телодвижениях способствуют возбуждению мужской похоти. Касаясь господина этими ремешками, рабыня всегда помнит о том, что, пожелав ее, он может ими же связать ее и использовать, как ему заблагорассудится.

Я повернулся. Ничего другого мне не оставалось.

— Ты по-прежнему настаиваешь, что сам лично пробрался в мою крепость, выдав себя за гонца Рагнара Воскджара? — спросил Поликрат.

— Да! — сказал я. — Да!

— Но мы знаем, что это неправда.

— Откуда вы можете это знать? — спросил я.

Мне ничего не стоило доказать свою правоту, описав крепость, данный в мою честь пир и наши застольные разговоры в таких подробностях, какие могли быть известны только нам. Пленник может выложить все, о чем его спросят, но чтобы выпытать мельчайшие детали, нужно знать, о чем спрашивать.

— У нас есть ряд причин не верить твоим утверждениям, — заявил Поликрат. — Первая заключается в том, что ты родом с Земли, а выходцы из этого унылого, убогого мирка неспособны на дерзкие и отважные поступки.

— Откуда ты знаешь, что я с Земли?

— От Беверли, рабыни, содержащейся в этой крепости.

— И тем не менее именно я проник в твою цитадель, обманул тебя, выдав себя за курьера Рагнара Воскджара, а потом еще и попытался захватить крепость, воспользовавшись знанием паролей.

— Это невозможно! — отрезал Поликрат.

— Но это правда! — упорствовал я. Презрение, с которым пиратский вожак и его подручные относились к моей родной планете, не могло меня не возмутить.

По моему глубокому убеждению, невзирая на все издержки земной культуры, несмотря на засилье ложных извращенных представлений, навязываемых землянам средствами массовой информации с подачи властей, далеко не все земляне являлись столь жалкими, ничтожными существами, как то представлялось Поликрату и его шайке. Иные мужчины оставались мужчинами, как бы ни пытались навязать им обратное. В конце концов, почему я должен перестать мыслить и чувствовать как мужчина, если я появился на свет существом мужского пола?

— Я скрестил меч с курьером Рагнара Воскджара в большом зале нашей крепости, — сказал Клиомен. — Этот человек умел владеть оружием. Между тем всем известно, что Джейсон из Виктории не имеет навыков обращения с клинком.

— И ты считаешь, что это не мог быть я?

— Конечно, — хмыкнул Клиомен.

— Не говоря уж о том, что прибывший к нам человек имел при себе топаз, каковым мог обладать лишь настоящий гонец. Но у нас есть и другие сведения, позволяющие считать, что мы имели дело с подлинным курьером.

— Сведения? — Меня это заинтересовало.

— Каковые сведения, — продолжил Поликрат, — убеждают нас в том, что посланец Рагнара Воскджара попал в плен и находится в руках Тасдрона и Глико.

Неожиданно я начал понимать, в чем дело. Предавший нас человек наверняка поддерживал контакт с подлинным гонцом Воскджара, тем самым малым, который пытался отобрать у меня топаз в порту Виктории. Именно курьер поручил предателю сообщить о нас Поликрату, но о том, что топаз был передан не им, хитрец предпочел умолчать. Что, если поразмыслить естественно. Этот малый заботился о своей шкуре, ведь узнай Рагнар, как облапошился гонец, по головке бы его не погладили. Кому охота оказаться привязанным к веслу одной из галер Воскджара? Впоследствии этот проходимец всегда мог объявить, будто сбежал из плена, и выставить себя не провалившим задание глупцом, а чуть ли не героем.

И тут меня озарило. Похоже, сложившаяся ситуация создавала для меня возможность спасения.

— Нет, все это было проделано мною, — заявил я, но голос мой заметно дрогнул.

Поликрат усмехнулся.

— Не бойся, господин, — сказала ласкавшая меня рыжеволосая девушка.

— Не бойся, — повторила за ней темноволосая Бикки, проявлявшая сладострастную активность слева, — ты всего-навсего закован в цепи перед лицом своих врагов.

— Так что, Джейсон, ты по-прежнему будешь уверять нас, будто побывал тут, выдавая себя за гонца Рагнара Воскджара?

— Да, буду! Каковы бы ни были ваши сведения, но топаз ты получил от меня.

Произнося эти слова, я заставил свой голос дрожать еще сильнее.

— Имей в виду, — пригрозил Поликрат, — у меня в крепости найдутся средства убеждения и похлеще, чем ласки рабынь. Дыба, кнут, раскаленное железо — все, что душе угодно.

Девушки рассмеялись.

— Заставим дурака корчиться от боли, — сказал Поликрат.

Я заскрежетал зубами, но промолчал.

— Беверли! — отрывисто выкрикнул пиратский главарь.

Мне потребовались усилия, чтобы взять себя в руки. Спустя секунду на зов своего хозяина торопливо явилась рабыня Беверли, в прошлом — Беверли Хендерсон. Подбежав к ступенькам перед помостом, на котором стояло Поликратово кресло, она преклонила колени и опустила голову. Клочок желтого шелка, ошейник и клеймо подчеркивали ее хрупкую прелесть.

— Господин звал Беверли?

— Встань, рабыня. Обернись и приглядись к этому пленнику.

Девушка грациозно поднялась на ноги и, увидев меня, замерла от изумления. Рабыни, изводившие меня ласками, по знаку Поликрата прекратили свое занятие. Мои руки, скованные цепями, судорожно сжались в кулаки.

— Ты знаешь его? — спросил Поликрат.

— Да, господин, — ответила пиратская невольница, — Это Джейсон из Виктории. Некогда он жил на Земле, как и я, твоя рабыня.

Поликрат поднял палец, и девушки вокруг меня снова принялись ласкать, целовать и гладить мое тело.

Беверли, как решили назвать ее хозяева, смотрела на меня невозмутимо.