– Я не обучен промахиваться, – сказал Алимхан. – Давайте обойдемся без ненужных жертв. Вы все равно справиться со мной не сможете.

– Другие с тобой справятся, – сказал командир экипажа. Довольно спокойно сказал, без испуга. Но действий никаких не предпринимал.

– Даже если я убью вас, я сумею вылететь, – ответил Алимхан. – Я умею управлять вертолетом. У меня собственных два – в Турции и в Эмиратах. Поэтому предлагаю вести себя спокойно. Осторожно, без суеты и резких движений. Всем вытащить оружие и отбросить в сторону. И побыстрее, поскольку я спешу.

Пилоты обменялись угрюмыми взглядами, но команду выполнили.

– У меня оружия нет, – сказал испуганный больше других бортмеханик.

Алимхан сразу вычислил, с кем ему безопаснее иметь дело.

– Ты… – показал он стволом на бортмеханика. – Вытащи из кармана вон того, – теперь ствол показал на старшего из офицеров ФСБ, – ключ от наручников… Из левого кармана, из левого, я тебе, балбесу, сказал…

Бортмеханик команду выполнил быстро, если не считать за задержку то, что он перепутал с испуга правую и левую стороны. Алимхан потер освобожденные запястья с давно устоявшимися почерневшими синяками. Запястья у него сильные, кость широкая, и наручники на таких запястьях сидели слишком плотно, нарушая кровообращение. Чтобы восстановить его, он еще и пальцами активно поработал.

– Ну что, господа офицеры, – повернул наконец пистолет в сторону пилотов. – Полетели? Разрешение на взлет можете не запрашивать. Я его даю сам. Но диспетчеру сообщите, что вертолет захвачен вместе с пассажирами. О том, что двое из них не дышат, говорить не обязательно. Это в ваших же интересах. Вас могут не пожалеть – собьют. Этих московских чинуш – пожалеют. Дадут лететь свободно. И предупредите – если нас будут сопровождать вертолеты или самолеты, я начну расстреливать заложников. Вертолет водить, я уже сказал, умею… Вперед! Выбирай винты![31]

Войдя вслед за пилотами в кабину, Зелимхан коротко глянул по сторонам и увидел сквозь фонарь кабины, как неподалеку несколько вертолетов стоят с уже вращающимися винтами. Дверцы салонов уже закрыты. Кто-то готовился к вылету. Но это военно-транспортные вертолеты. Если не ракетоносцы, значит, они не должны лететь параллельным курсом. Впрочем, десантуру перебрасывают тоже на таких машинах. Но сейчас не время разбираться.

Дуташев так и не дождался момента, когда Зелимхан оставит фланги открытыми и подставит под удар весь отряд. Богатый боевой опыт Кашаева и подсказки Алимхана обеспечивали основным силам безопасность. Более того, выдвинувшийся заслон вовремя обнаружил передовой джамаат отряда Дуташева и открыл по нему огонь. И здесь уже спецназовцы, засевшие выше, ничем не могли помочь атакующим, да и не испытывали такого желания. Когда силы равны, побеждает более опытный.

Зелимхан сориентировался так быстро, что стало понятно – он был готов и Дуташева здесь встретить. Более того, похоже, надеялся встретить. Конечно, отсутствие пулеметов, захваченных противником, в какой-то степени ослабило его позицию. Но у Дуташева первоначально пулеметов вообще не было. К тому же крупнокалиберный пулемет хорош тогда, когда он занимает господствующую высоту или хотя бы равную позицию. А если бой разворачивается по склонам, да еще на короткой дистанции, то пулемет в нижней позиции становится только точкой обстрела.

– Они сами пулеметчиков снимут, – быстро разобрался в ситуации полковник Согрин. – Шурик, снайперов обслужи. Они уже позицию занимают.

Кордебалет показал, что он свою работу знает и не зря не отрывается от прицела. Только прозвучала команда командира, как сразу за ней раздался едва слышимый в наушники «подснежников» выстрел. Первый снайпер давно уже был на прицеле.

– Одобряю, – прокомментировал результат Сохно. – Но мне очень не нравятся усы второго. Того, что к нам ближе. К тому же, мне кажется, он на нас смотрит.

– Он не просто смотрит, он в нас целится, – медленно произнося слова, ответил Кордебалет.

Медлительность речи оттого, что Шурик прицеливался сам. Но медлительность речи вовсе не означала медлительности действий в такой напряженный момент. И выстрел «винтореза» прозвучал раньше выстрела СВД. Снайпер моджахедов упал лицом в собственный прицел и залил кровью оптику. В бинокль это было видно хорошо.

– Еще один такой выстрел, и я соглашусь с тем, что ты стреляешь не хуже, чем я бью ножом, – замысловато похвалил товарища Сохно.

– Соглашайся, – ответил Кордебалет и выстрелил в третий раз.

Дуташев лишился своих снайперов.

Зелимхан стрелял, как рядовой боец, посылая одну короткую очередь за другой, иногда даже видел, что попадал в кого-то, неосторожно поднявшегося выше положенного, но чаще просто мешал противнику стрелять, заставляя того искать укрытие понадежнее. Однако при этом не забывал иногда окинуть взглядом всю позицию. И отдавал нужные команды всегда вовремя.

– Они выше пытаются подняться. Всем! Отсечь огнем! Один джамаат по склону, за изгибом… Занять верхнюю позицию! Еще пулеметчики нашлись… Нижние! Не подпускайте их к пулеметам. Плотнее огонь! Один останавливает, второй добивает! Так!

В один из моментов Зелимхан услышал, что смолк автомат брата. Он обернулся с худшими ожиданиями, но увидел, как Алимхан, отложив автомат в сторону, просто сидит, не прячась от пуль, словно не понимая, что вокруг гуляет, посвистывая, смерть. Опять, видимо, на него накатило. Но тут же откуда-то сбоку прыгнул Кадыр, сбивая Алимхана и прижимая его к земле.

– Следи за ним! – приказал Зелимхан, однако тут же понял, что брата давно уже убили бы, если бы хотели убить. Но он им нужен, скорее всего, живой. Дуташеву деньги нужны, и Дуташев знает, что ничего не получит со смертью Алимхана.

Но эта мысль, едва промелькнув в голове, исчезла, потому что боем надо было руководить, и Зелимхан продолжал руководить, лишь изредка оглядываясь. А скоро увидел, что брат опять взял автомат в руки и стреляет с хладнокровным расчетом.

Скоро положение сложилось таким образом, что все атаки джамаатов Дуташева захлебнулись, и пришлые боевики вынуждены были залечь на склоне в выжидании. Но на противоположном склоне, куда Дуташев выставил половину своих бойцов, положение, судя по тому, что можно было разобрать, складывалось иначе. Во-первых, там и по численности был значительно меньший отряд Зелимхана. Во-вторых, большая часть этого отряда состояла из только что навербованных наемников, еще не прошедших боевую школу. И там, похоже, все могло скоро закончиться. Подкрепление не успело соединиться с основными силами, и, кажется, уже не успеет. Но если Дуташев туда выслал половину, значит, он рассчитал неверно, думая, что и Зелимхан туда половину выставил, и здесь у него осталось людей меньше, чем у Зелимхана. И сейчас, возможно, разобравшись в ситуации и уловив свою ошибку, он атакует меньшими силами, надеясь, что Зелимхан этого не поймет. Но Зелимхан понял. И выслал в помощь джамаату, отосланному кверху, еще один джамаат. И когда увидел, что бойцы соединились, дал отмашку рукой. Огонь сверху пошел плотный. Благо, запас патронов позволял пока еще это делать. А сам Зелимхан поднялся в полный рост: