Теперь его руки блуждали по ее телу, сжимали, прикасались. Он двигался рядом с ней, и она чувствовала жар его кожи, когда он к ней прижимался. Эн-хеду застонала, когда он погладил ее лобок, и он остановился.

— Не останавливайся, — выдохнула она, удивившись как своим словам, так и тому, как быстро она их выпалила. — Не останавливайся.

Она прижала к себе его руку и держала до тех пор, пока его пальцы не скользнули внутрь нее. Никогда она не ощущала такого. Боли не было, не было грубости, которая заставляла ее вздрагивать или кричать — вместо этого было блаженное чувство тепла, которое омывало ее волнами. Эн-хеду услышала собственный смех, чуть слышный звук, испугавший ее точно так же, как Таммуза. Она никогда не смеялась в постели раньше.

Не успел он подать голос, как она схватила его за плечи и втащила на себя, широко расставив ноги, рукой направляя его внутрь себя.

На этот раз она услышала свой стон удовольствия, а он что-то прошептал. Эн-хеду не разобрала слов, но они были не важны. Она обхватила его ногами и прижала к себе.

Она почувствовала, как Таммуз заколебался, но потом начал двигаться внутри нее, толкая и все быстрее двигая бедрами. Она застонала от наслаждения, когда он вошел еще глубже. Потом он выкрикнул ее имя — снова и снова, его тело двигалось само собой, когда он погружался в нее. Эн-хеду закричала — и от того удовольствия, что получала сама, и от того удовольствия, которое давала, — а ее тайное место неудержимо дрожало и становилось все влажней.

Наконец Таммуз привалился к ней, тяжело дыша, все еще повторяя ее имя, говоря, что любит ее и что она никогда не должна его покидать.

— Никогда, хозяин, — пообещала Эн-хеду. — Я никогда тебя не оставлю.

Когда он шевельнулся, чтобы слезть с нее, она засмеялась и крепко в него вцепилась.

— Нет, останься здесь. Я хочу чувствовать тебя рядом.

— О да, — прошептал он ей на ухо. — Держи меня крепко. Это было так хорошо… так хорошо.

Она обнимала его сильными руками, гордясь тем, что смогла так легко доставить ему удовольствие. Гладя одной рукой его лицо, она радовалась, что темнота скрывает ее улыбку. Она снова поцеловала его, и внезапно Таммуз ответил, его язык проник в ее рот, возбуждая ее. Эн-хеду почувствовала, как он снова напрягается, поэтому скользнула руками вниз по его спине и крепко притянула его к себе. Это вырвало у него вздох удовольствия, и он зарылся лицом в ее шею и волосы.

Но только на мгновение. Таммуз начал двигаться снова, его член твердел, каждый толчок посылал по ее телу волну наслаждения, и она услышала собственный стон. Еще одна волна удовольствия омыла ее. На сей раз это длилось долго, очень долго.

* * *

В спальне Треллы горела единственная лампа. Праздник наконец-то закончился, по крайней мере, для Треллы и ее домочадцев. Она сидела на кровати рядом с Аннок-сур; та держала в руке ожерелье, подаренное Кортхаком.

— И он ничего не попросил, Трелла? Никакого ответного дара?

— Ничего. Только мое благоволение. Он не упоминал Эсккара, даже не намекнул, чтобы я рассказала ему о таком огромном подарке. Как будто Эсккар для него вообще не важен.

— Что ты будешь с этим делать? — Аннок-сур положила драгоценный камень на кровать между ними.

— Сейчас — ничего. После того как родится ребенок, я продам камень как можно скорей. Я уверена, что вырученного хватит, чтобы некоторое время платить строителям Корио.

— Если ты сможешь найти того, у кого достанет золота, чтобы дать за камень хотя бы примерно столько, сколько он стоит, — вздохнула Аннок-сур. — Может, ты должна оставить камень себе.

— Нет. Если люди увидят, что я ношу такое украшение, они перестанут мне доверять. Как я смогу просить сделать пожертвование на строительство стен, если буду показываться на публике с таком дорогим украшением?

Трелла покачала головой.

— Но этот Кортхак… В нем есть нечто такое, что сейчас тревожит меня даже больше, чем при первом его появлении. Ты ничего о нем не узнала?

Аннок-сур вздохнула.

— Очень мало. Хатхор никогда не выпускает его людей из виду. Кортхак купил двух женщин на рынке рабов, чтобы те готовили еду и ублажали его людей, но женщины эти редко выходят на улицу. Когда же выходят, всегда в сопровождении одного или двух мужчин. Мы пытались с ними поговорить, но их предупредили, что ни с кем нельзя разговаривать, и они слишком запуганы, чтобы ослушаться. Эти женщины покупают товары, стирают в реке одежду и возвращаются на постоялый двор к Кортхаку. Если не считать этих вылазок, они редко покидают дом. Я видела их. У них несчастный вид.

— Кортхак что-то скрывает, Аннок-сур.

— Может, он совершил преступление в Египте, нечто столь ужасное, что даже здесь он боится.

— Каков бы ни был его секрет, нам надо его раскрыть.

— Я не знаю, что еще можно предпринять, Трелла. Мы наблюдаем за его людьми, мы наблюдаем за ним, но все, что он делает — это проводит время у тележек, с которых торгуют на берегу реки. И все-таки так не может продолжаться вечно. Даже слугам нужно свободное время.

Трелла взяла изумруд и вернула его в кошелек.

— Думаю, я отдала бы этот камень, только бы выяснить, что скрывает Кортхак.

Она надежно завязала шнурок. Встав, подошла к кровати и опустилась на колени. Сильно толкнув, Трелла сдвинула часть ножки кровати — открылось крошечное углубление, едва достаточное, чтобы спрятать туда кошелек. Когда она вернула кусок дерева на место, украшение исчезло. Только очень зоркий глаз при пристальном изучении мог бы обнаружить крошечный тайник. В спальне имелись и другие такие же тайники. Трелла нередко обследовала комнату и обнаружила три других, но их могло быть и больше. Прежний хозяин дома хранил много секретов.

— Может, тебе следует послать весточку Эсккару и попросить его вернуться, — сказала Аннок-сур. — Он и так отсутствует слишком долго.

— И что я ему скажу? Что какой-то богатый торговец внушает мне тревогу? Что я не могу выяснить, скрывает ли он что-нибудь? Эсккар узнает не больше, чем знаем мы, — Трелла покачала головой. — Кроме того, он посылает из Биситуна золото и товары, и совет счастлив, что там наступил мир.

— А эта новая женщина, с которой спит Эсккар? Что если он начинает забывать о тебе?

— Ребенок приведет его обратно, — ответила Трелла, хотя ее посещали такие же сомнения. — Пусть Эсккар пока наслаждается жизнью. Он рисковал этой жизнью, чтобы взять деревню.

— По крайней мере, Бантор скоро вернется.

— Тогда мы обе будем чувствовать себя спокойнее, Аннок-сур.

— Может, нам стоит избавиться от Кортхака, если ты никак не можешь перестать тревожиться из-за него.

— Нет, не сейчас. Сперва надо узнать о нем побольше. У нас еще много времени, и рано или поздно мы выясним, что он скрывает.