— Меган, свояченица, я узнал давным-давно, и мне это знание тяжело досталось, что люди совершают поступки по самым разнообразным причинам, некоторые из них хорошие, некоторые плохие. Даже героические поступки. Иногда мы не понимаем всех причин своих поступков.

— Я бы сказал, что мы обычно их не знаем, — вставил Эдвард Марринер.

Его жена посмотрела на него.

— Ты об этом знал, Эд? Тебя мне тоже придется убить?

Он покачал головой, но эта шутливая угроза уже изменила настрой. Нед почувствовал, что снова дышит как надо.

— Я услышал об этом две ночи назад, дорогая.

Стоящий в дверях Мартынюк пробормотал:

— Если вы хотите, чтобы я умер, просто прикажите мне побриться чище. Кажется, я потерял навык.

— Вы слишком спешили, — заметил Нед.

Взрослые повернулись к нему, все одновременно.

— Правильно, племянник, — сказал дядя. — Непревзойденный эксперт в семье. Ты бреешься — сколько? — два раза в неделю, чтобы пофорсить? — Но он ухмылялся.

— Ну, я знаю, кто не будет учить меня своим методам, во всяком случае, — сказал Нед.

— Вы их только послушайте! Забинтуйте же меня, наконец, — вмешался Грег. — Так врачи обращаются с ранеными пациентами? Семейные споры, пока мы умираем на столе?

— Статистика занижает цифры, — мрачно заявила Кимберли.

Нед уже открыл было рот, чтобы еще раз пошутить, просто из чувства облегчения, но тут ощутил яркое, требовательное присутствие внутри себя. В то же мгновение на лице его тети отразилось такое же понимание. Он увидел, что она смотрит мимо него.

Он резко обернулся. И сквозь стеклянные двери увидел при вечернем свете дня, что худой, лысый мужчина в серой кожаной куртке поднялся на террасу, стоит там и терпеливо ждет.

Фелан подошел к столу и взял из рук отца Неда бокал вина. Он легко выдержал пристальные взгляды большого количества людей, но Нед видел в этом человеке огромное напряжение. Было ощущение, что Фелан держит себя в руках, Нед — с большим трудом. Как и раньше, в присутствии этого человека, при общении с ним, он вдруг начал интенсивнее воспринимать окружающий мир. И как может быть иначе, думал он, учитывая то, что им известно?

Нед бросил взгляд на мать и увидел, как настороженно, оценивающе Меган Марринер смотрит на пришельца. Она сидела неподвижно и наблюдала. Она уже закончила бинтовать рану Грегори.

Фелан это заметил.

— Рана? Как это случилось? — Низкий, четкий голос.

Он обращался к Неду, даже в присутствии взрослых, поэтому Нед ответил:

— В Арле. Волки.

— На вас напал Кадел? Где? Почему? — Удивленно поднятые брови. Самообладание на грани неистовства.

«Он ее не нашел, — подумал Нед. — И знает, что время уходит».

— На кладбище, — ответил он. — Нет, это был Брис. По собственному почину.

Тяжелый взгляд.

— Да? Ты в этом уверен?

Нед кивнул.

— Уверен. Что вы здесь делаете?

В самом деле, вопрос законный. Он был совершенно уверен, что знает ответ.

— Может, мы сначала познакомимся по всем правилам, — вмешалась мать Неда. Ее голос был холодным, но не враждебным. — Я только что приехала и упускаю какую-то важную информацию.

Нед взглянул на Кейт. Они были единственными здесь, кто видел Фелана раньше.

Римлянин-грек-чужестранец коротко улыбнулся Меган Марринер ледяной улыбкой.

— Боюсь, каким бы невежливым это ни показалось, что для знакомства по всем правилам нет времени. Мое имя — Фелан. — Он быстро взглянул на Кейт. — На этот раз.

Тетя Ким скрестила на груди руки.

— Но раньше оно было Протис, не так ли? А ее звали Гиптис? — В ее словах звучал вызов.

Фелан посмотрел на нее, выражение его лица изменилось.

— В действительности — нет, хотя легенда, в конце концов, родила эти имена. Так часто случается. Но эти имена никогда не были нашими.

Он помолчал, а затем, словно нехотя, спросил:

— А ты…

— Каким бы невежливым это ни показалось, на это нет времени, — холодно ответила тетя Ким.

Нед инстинктивно бросил взгляд на дядю Дейва и увидел, как тот сжал губы, будто понимал, что они играют с огнем.

— Понятно, — произнес Фелан, помолчав. Он задумчиво смотрел на нее. — Ты обладаешь некой силой, не так ли?

— Отчасти, — ответила Кимберли. — Достаточно, чтобы это признать.

Фелан кивнул. Он взглянул на Неда.

— Вы — родственники?

— Сын моей сестры. — Кимберли рукой показала на Меган.

Человек в серой кожаной куртке снова отпил вина из своего бокала.

— Теперь становится более понятным твое присутствие среди нас. — Он опять бросил взгляд на Неда.

— Но ваше присутствие среди нас пока не стало более понятным, — подал голос Эдвард Марринер. — И еще вопрос о Мелани. Мы бы очень хотели…

Они услышали, как кто-то постучал в парадную дверь дома.

Нед быстро посмотрел туда и с трудом сглотнул. Он знал, кто это. Кто это должен быть. Никто не звонил у запертых ворот и не просил его впустить.

Стив, стоявший ближе всех к двери, открыл ее. Совсем не удивившись, Нед увидел за дверью Кадела. Тот весело улыбнулся и вошел. Он был одет так же, как у руин Гланума этим утром.

Оба гостя посмотрели друг на друга через комнату, один от входа в дом, другой от стеклянной двери на террасу.

Нед опять попытался — и опять потерпел неудачу — подсчитать, как давно эти двое знают друг друга и сражаются друг с другом за женщину, которую он видел между факелами Антремона. Прошлое влилось в настоящее, вошло в него, определило его.

«Это дело касается не только их троих», — сказал Брис.

Брис мертв. Его убил Дейв. Но возможно, дело и правда касается этих троих, подумал Нед, и все остальное связано с этим.

— Неужели я опоздал и не получу бокал вина? — произнес Кадел своим низким голосом, он стоял на том месте, где секунду назад был Дейв Мартынюк.

Никто не ответил, никто не успел ответить.

Стремительное движение, которым Фелан выхватил и метнул нож, опередило любой возможный ответ.

Именно в это мгновение Нед получил ответ на еще один не заданный вопрос. Он удивлялся, как мог Фелан сражаться на равных с таким противником — тот был настолько крупнее и выглядел истинным воином — в каком бы то ни было бою.

Ему следовало вспомнить, как этот невысокий человек слетел с крыши монастыря, как спрыгнул и приземлился с необыкновенной грацией. Скорость, чувство равновесия и высокий интеллект могут пригодиться в бою не меньше, чем сила, подумал он.