Оглянувшись на вновь прибывшего, она увидела в нем те же качества. Когда он отошел от матери и направился к ним, в мозгу всплыл образ, знакомый по историческим романам. Рыцарь в латах с поднятым мечом. Не агрессор, но защитник.

– Леди Присцилла? – Гость склонился над ее рукой. – Габриэль Кинстер. – Кивнув Диллону и Вейну, он поспешно заметил: – У меня новости: не совсем то, на что я надеялся, но все же.

– Я как раз рассказывал леди Присцилле и Диллону, что преступный мир вне себя от злости.

Габриэль перевел взгляд сначала на Вейна, потом на Диллона.

– Понятно, – чуть поколебавшись, пробормотал он. – Мой отчет вполне совпадает с твоим.

Прис слушала Габриэля, который описывал, как его приятели в мире финансов подтвердили, что многие короли преступного мира понесли огромные потери из-за провала аферы на скачках.

– Босуэлл ушел на дно и вряд ли покажется в ближайшее время, трое остальных готовы последовать его примеру. И хотя открыто никто не ликует, многие, включая новые силы полиции, безмерно довольны вашим успехом.

Но при этом ни Габриэль, ни Вейн, ни Диллон вовсе не пребывали на седьмом небе. Наоборот, выглядели чересчур мрачными.

– Те, кто стоял за мошенничеством, увлекли на дно многих лондонских преступников. Кто-то выживет, многие погибнут. Но все жаждут мести, – констатировал Габриэль. – От Адэра есть вести?

– Пока нет. Он уехал из Лондона и разыскивает следы мистера Гилберта Мартина предположительно из Коннот-Плейс.

– Будем надеяться, что он и полиция доберутся до мистера Мартина первыми. Ради него же самого, – усмехнулся Вейн.

Все это время Прис молчала, посчитав за лучшее не пробуждать их защитные инстинкты. Она ожидала, что они будут таиться от нее, но успела заметить, как Диллон сделал Вейну знак, что при ней можно говорить свободно.

Она по достоинству оценила то обстоятельство, что он не обращается с ней как с ребенком, которого необходимо оберегать, лелеять, гладить по головке и отсылать играть с куклами. Она вполне понимала, что в афере участвовали люди опасные, но если бы не объяснения Габриэля, не осознала бы в полной мере, насколько они опасны.

Вейн еле слышно предупредил:

– Вот что, Диллон, охотясь за информацией, я слишком часто слышал твое имя. Пока не многие знают, что именно благодаря тебе мошенники потерпели крах, все, охотно или неохотно, невзирая на занимаемое в обществе положение, признают, что твой план был поистине блестящим. Именно та реакция, какой злодеи меньше всего ожидают от властей.

– Как только управляющим открыли правду, – поморщился Диллон, – оказалось невозможным вновь закрыть кастрюлю крышкой.

– Как бы там ни было, – заметил Габриэль, – советую держаться начеку.

– Знаю, – кивнул Диллон.

Прис не совсем поняла смысл этого разговора, но Вейн тоже кивнул и с очаровательной улыбкой отошел к другой группе гостей.

– Наверное, стоит перекинуться словом с молодым Деллоуэем, – пробормотал Габриэль, – хотя, насколько мне известно, его участие прошло незамеченным.

– И тем не менее, – возразил Диллон, – пойдем. Я тебя представлю.

Он подхватил Прис под руку, и все трое направились к Расу. Еще несколько минут, и они оставили Раса и Габриэля обсуждать лошадей и его будущее в качестве помощника тренера Деймона Кинстера.

Не успели они сделать несколько шагов, как их перехватили любопытствующие дамы. Пришлось пробиваться вперед хитростью, рассыпая чарующие улыбки. Когда они наконец вырвались на свободу, Прис предложила пройтись перед длинным рядом окон, выходящих в сад.

Очень немногие дамы в этой комнате интересовались сельским хозяйством.

Прис остановилась и залюбовалась ухоженным газоном.

– Мистер Кинстер намекал, что существует определенная угроза…

– Ничего определенного, – запротестовал Диллон. – Скорее, потенциальная. Теперь, когда стало известно, что именно я устроил крушение всех замыслов Мартина, вполне вероятно, преступники, понесшие самые значительные потери, захотят отомстить. А в отсутствие Мартина или даже после расправы с ним всегда есть шанс, что они попытаются нанести удар.

– Тебе? – ахнула она, чувствуя, как мертвенный холод сковывает сердце. – Но это чудовищно! Они ужасно рисковали, и проигрыш – это их беда. Им следовало бы…

Диллон с сожалением улыбнулся:

– Быть настолько благородными, чтобы смириться с неудачей?

Когда-то и он был настолько наивен, что считал точно так же.

Но ему были приятны ее опасения. Значит, он ей небезразличен.

– К несчастью, это не так, – вздохнул он, целуя ее руку, – но не стоит волноваться.

Он снова припал поцелуем к ее пальцам и, выпрямившись, заметил, как пристально она уставилась на его губы.

– У тебя и без того много забот.

Она вздрогнула, подняла голову, прищурилась, но он невозмутимо улыбнулся и повел ее в глубь комнаты. И стал развлекать веселой беседой, пока она не забыла о предупреждении Габриэля.

Он не нуждался ни в каких предупреждениях, поскольку понимал, что ему грозит. В ближайшем будущем он намеревался проводить как можно больше времени, а лучше всего дни и ночи, рядом с Прис, чтобы отвести любой удар, направленный на нее. А именно это и имел в виду Габриэль.

Угрозы своему существованию он бесшабашно отметал, но вот вероятность того, что ему попытаются отомстить, причинив зло Прис, была вполне реальной.

Нет, это просто невозможно!

Когда Диллон наконец привез ее на Халф-Мун-стрит – экипаж с Расом и Аделаидой следовал за его коляской, – оказалось, что пора одеваться к ужину: каким-то образом она провела с ним почти весь день!

После ленча у леди Селии он предложил показать ей достопримечательности столицы и, поскольку день выдался облачным, а ветер все усиливался, умолял, чтобы она, Рас и Аделаида позволили ему показать им музей.

Прис пришлось согласиться, но, позволив увести себя, она успела заметить довольные лица дам постарше.

Однако поведение Диллона было безупречным, хотя он ни на секунду не отходил от нее. Были моменты, когда ее сердце замирало, стоило ему случайно коснуться ее спины или обнять за талию, чтобы снять с сиденья коляски, но здесь не было его вины. Виновата ее глупая чувствительность! Временами она почему-то сильно нервничала. Иногда ее даже бросало в жар, особенно когда Рас и Аделаида оставляли ее в обществе Диллона.

Она пыталась урезонить брата, шепотом объясняя, что неприлично то и дело исчезать вместе с Аделаидой и тем самым оставаться без ее присмотра. Но он смотрел на нее как на безумную и пробормотал лишь одно слово: «Вздор!» После чего немедленно утащил Аделаиду смотреть элгинские мраморы.[3]