– Надеюсь, ты не дал ей денег, – весело сказала она.

– Ух, – сказал я, позволив ей понимать это как угодно.

– Ты уже третий человек в этом караване, который, по ее мнению, сделал ей ребенка. Твой хозяин удостоился чести быть первым. Сын Мэдж был вторым. Больше мне лично ни о ком не известно, но я не знаю, сколько еще отцов она присмотрела для этого несуществующего ребенка.

– Я с ней не спал, так что вряд ли она могла бы меня в этом обвинить, – сказал я, защищаясь.

– О? Тогда ты, вероятно, один такой в нашем караване.

Это меня немного встряхнуло. Я подумал, перестану ли я когда-нибудь постоянно обнаруживать, какой я идиот.

– Думаешь, она ждет ребенка и хочет, чтобы ее выкупили у хозяина?

Старлинг фыркнула.

– Я вообще сомневаюсь, что она беременна. Она никого не заставляет жениться на ней, просит только денег, чтобы купить трав и отделаться от ребенка. Похоже, парень Мэдж что-то дал ей. Она просто ищет возможности немного покувыркаться и ждет, что впоследствии мужчины будут платить ей за это. – Она отбросила в сторону камень. – Хорошо. Но если не ты сделал ее беременной, что ты ей тогда сделал плохого?

– Я сказал тебе. Ничего.

– Угу. Это объясняет, почему она так плохо говорит о тебе. Но еще вчера я предполагала, что ты ничегошничал с ней в ту ночь, когда мы были в городе.

– Старлинг, – начал я угрожающе, но она успокаивающе подняла руку.

– Я ни слова не скажу о том, чего ты с ней не делал. Ни одного слова. Во всяком случае, я с тобой не об этом собиралась говорить.

Она помолчала, но я ни о чем не спрашивал.

– Что ты собираешься делать после того, как мы дойдем до Голубого озера?

Я посмотрел на нее:

– Получить свои деньги. Выпить пива и вкусно поесть, принять горячую ванну и хотя бы одну ночь провести в чистой мягкой постели. А что? Какие у тебя планы?

– Я собираюсь пойти в горы. – Она искоса взглянула на меня.

– Чтобы засвидетельствовать твое достойное песни событие? – Я постарался, чтобы мой вопрос звучал обыденно.

– Гораздо легче найти песню, если держишься рядом с героем и не сидишь на месте, – сказала она. – Я думала, что ты, возможно, тоже собираешься в горы. Мы могли бы путешествовать вместе.

– Ты все еще не оставила этой идиотской идеи о том, что я бастард, – ровным голосом бросил я.

Она улыбнулась:

– Бастард. Владеющий Уитом. Ага.

– Ты ошибаешься, – спокойно проговорил я. – И даже если бы ты была права, зачем идти за ним в горы? Ты бы выиграла больше, если бы продала его гвардейцам короля. С сотней золотых монет кому нужно сочинять песни?

Старлинг с отвращением фыркнула:

– Я уверена, что ты лучше меня знаешь обычаи королевских гвардейцев. Но даже я знакома с ними достаточно хорошо, чтобы понимать, что менестреля, который попытается получить такое вознаграждение, скорее всего, найдут утонувшим в реке через несколько дней. В это же время кое-кто из гвардейцев внезапно разбогатеет. Нет. Я не охочусь за золотом, бастард. Я охочусь за песней.

– Не называй меня так, – резко предупредил я ее. Она пожала плечами и отвернулась. Через мгновение она выпрямилась, как будто я толкнул ее, и снова обратилась ко мне, широко улыбаясь:

– Вон оно что. Думаю, я поняла. Вот каким образом Тассин пыталась вытянуть из тебя деньги, да? Просила заплатить за молчание.

Я ничего не ответил.

– Ты поступил правильно, что отказал ей. Если бы ты дал ей хоть сколько-нибудь, она бы решила, что права. Если она действительно верит в то, что ты бастард, она сохранит это при себе, чтобы продать королевским гвардейцам. Она никогда не сталкивалась с ними и верит, что они позволят ей получить это золото. – Старлинг встала и лениво потянулась. – Что ж. Я возвращаюсь в постель, пока не поздно. Но помни о моем предложении. Сомневаюсь, что ты найдешь что-нибудь лучшее. – Она величественно завернулась в плащ и поклонилась мне, как будто говорила с королем.

Я смотрел, как она спускается с холма, даже при лунном свете двигаясь уверенно, как коза. На мгновение она напомнила мне Молли.

Я обдумывал, как ускользнуть из лагеря и отправиться одному к Голубому озеру. Если я поступлю так, Тассин и Старлинг только убедятся в своей правоте. Старлинг попытается последовать за мной и найти меня. Тассин захочет получить награду. Я не хотел ни того ни другого. Лучше всего не поддаваться им и тащиться дальше в качестве Тома-пастуха.

Я поднял глаза к ночному небу. Чистое и холодное, оно возвышалось надо мной. В глухие ночные часы было очень прохладно. К тому времени, когда я доберусь до гор, зима уже будет не просто отдаленной угрозой. Если бы я не жил в первые месяцы лета жизнью волка, то был бы уже в горах. Но это была еще одна бесполезная мысль. Звезды в этот вечер светили особенно ярко. От близости неба мир казался меньше. Я внезапно почувствовал, что если бы я открылся и стал искать Верити, то нашел бы его здесь, прямо у кончиков моих пальцев. Одиночество вдруг невероятно обострилось, и мне показалось, что оно вот-вот вырвется из меня. Едва закрыв глаза, я бы дотянулся до Молли и Баррича. Это было все равно что обменять голод неизвестности на боль от того, что не могу к ним прикоснуться. Стены Скилла, так тесно сжатые вокруг моего сознания с тех пор, как я покинул Тредфорд, теперь, казалось, скорее душили, чем защищали. Я склонил голову к поднятым коленям и обхватил себя руками, защищаясь от холодной пустоты ночи.

Через некоторое время приступ прошел. Я поднял голову и посмотрел на мирных овец, телеги и фургоны неподвижного лагеря. Взглянув на луну, я понял, что моя смена кончилась. Крис никогда не приходил сменить меня по собственной инициативе. Поэтому я встал, потянулся и пошел вниз по склону, чтобы вытащить его из-под теплых одеял.

В следующие два дня ничего не изменилось, если не считать того, что похолодало и усилился ветер. Вечером третьего дня, когда все устраивались на ночлег, а я отправился сторожить своих овец, на горизонте показалось облако пыли. Сперва оно меня совершенно не обеспокоило. Мы шли обычным путем караванов и остановились у водоема. Фургон жестянщика и его семьи уже стоял около него, и я решил, что тот, кто поднял такую пыль, тоже ищет воду, чтобы сделать привал. Так что я сидел и ждал.

Очень медленно пыльное облако превратилось в отряд едущих строем верховых. Чем ближе они подъезжали, тем больше крепла моя уверенность. Королевские стражники. Свет был слишком слабым, чтобы можно было разглядеть коричневые и золотые цвета Регала, но я уже знал. Все, что я мог сделать, это заставить себя остаться на месте. Холодная логика говорила мне, что, если я побегу, гвардейцам понадобится всего несколько минут, чтобы догнать меня. Огромная равнина не могла предоставить мне никакого убежища. А вот если они не ищут меня, я только привлеку их внимание поспешным бегством и дам подтверждение подозрениям Тассин и Старлинг. И я сжал зубы и остался на месте, сидя с палкой на коленях и наблюдая за овцами. Всадники проскакали мимо и направились прямо к воде. Я сосчитал их, пока они проезжали. Шестеро. Я узнал одну из лошадей – баккский жеребец, про которого Баррич говорил, что когда-нибудь он будет прекрасным боевым конем. Когда я увидел его, это слишком живо напомнило мне о том, как Регал ограбил Баккип, прежде чем бросить на произвол судьбы. Крошечная искра ярости загорелась во мне, и от этого мне каким-то образом стало легче.