– О чем ты думаешь? – спросила Тассин. Она говорила так тихо, что я ответил сразу же, продолжая смотреть в огонь:

– О том, что иногда человеку становится только еще более одиноко, когда он знает, что где-то далеко у его друзей и родных все хорошо.

Она пожала плечами.

– Я стараюсь не думать о них. Мой фермер, наверное, нашел другую девушку, чьи родители согласились подождать свадебной платы. А моей матери без меня гораздо лучше, она не так стара и может найти себе мужчину. – Она потянулась странным кошачьим движением, повернула голову, посмотрела мне в глаза и добавила: – Нет никакого смысла думать о тех, кто далеко и с кем ты все равно быть не можешь. Это только делает тебя несчастным. Будь доволен тем, что можешь получить прямо сейчас.

Взгляды наши внезапно встретились. Невозможно было ошибиться в ее намерениях. На мгновение я был шокирован. Потом она наклонилась ко мне и коснулась руками моего лица. Это было нежное прикосновение. Она сняла с меня платок и обеими руками убрала волосы с моего лица. Взглянув мне в глаза, она облизнула губы. Руки ее скользнули к моей шее и плечам. Я был зачарован, как кролик, увидевший удава. Она наклонилась и поцеловала меня. От нее пахло как от сладостного дымка ладана.

Я потянулся к ней с внезапностью, от которой у меня закружилась голова. Не к Тассин, но к женщине, нежности и близости. Это было вожделение, но и не только оно. Это было похоже на голод Скилла, требующий близости и полной связи с миром. Я невыразимо устал от одиночества и прижал ее к себе так быстро, что она задохнулась от удивления. Я целовал ее, как будто это могло исцелить мое одиночество. Потом мы оказались на земле. Она тихонько постанывала, но внезапно замолчала и уперлась рукой мне в грудь.

– Подожди минутку, – прошептала она. – Одну минутку. Подо мной камень, а я не должна испортить одежду. Дай мне свой плащ…

Я жадно смотрел, как она расстилала мой плащ на земле у огня. Она легла на него и улыбнулась мне.

– Ну? Разве ты не вернешься? – спросила она игриво и добавила томно: – Дай мне показать все, что я могу для тебя сделать. – Она провела руками но своей груди, предлагая мне сделать то же самое.

Если бы она ничего не сказала, если бы мы не остановились, если бы она просто смотрела на меня с плаща… но ее вопрос и ее поведение внезапно показались мне фальшивыми. Вся иллюзия нежности и близости пропала, и ее заменил вызов, который мог бы сделать мой товарищ на тренировочном дворе. Я не лучше других мужчин. Я не хотел ничего обдумывать. Я хотел просто броситься на нее и утолить свою жажду, но вместо этого услышал собственный вопрос:

– А если ты забеременеешь?

– О! – Она легкомысленно засмеялась, как будто никогда не задумывалась о таких вещах. – Тогда можешь жениться на мне и выкупить меня у мастера Делла. Или нет, – добавила она, увидев, как изменилось мое лицо. – От ребенка не так уж сложно избавиться. Несколько серебряных монет за нужные травы… Но сейчас нам незачем думать об этом. Зачем беспокоиться о том, что может никогда не произойти?

Действительно, зачем? Я смотрел на Тассин, желая ее со всем пылом моего долгого одиночества. Но все это было неправильно, и я медленно покачал головой, больше сам себе, чем ей. Она озорно улыбнулась и протянула ко мне руку.

– Нет, – сказал я тихо. Она смотрела на меня так удивленно и недоверчиво, что я чуть не расхохотался. – Это ни к чему, – отрезал я и понял, что так оно и было. Ничего возвышенного, никаких мыслей о верности Молли или стыда от того, что одну женщину я уже оставил с ребенком на руках. Эти чувства были знакомы мне, но не они остановили меня сейчас. Во мне была пустота, которая станет только глубже, если я лягу рядом с этой чужой женщиной. – Дело не в тебе, – быстро проговорил я, увидев, как внезапно покраснели ее щеки и увяла улыбка, – дело во мне. – Я старался, чтобы в моем голосе было утешение. Напрасный труд.

Она быстро встала.

– Я знаю, идиот, – сказала она едко. – Я только хотела пожалеть тебя, больше ничего. – Она сердито пошла к своему фургону, быстро теряясь в темноте. Я услышал, как хлопнула дверь.

Я медленно поднял свой плащ и стряхнул с него пыль. Потом, поскольку ночь внезапно стала холоднее и поднялся ветер, я накинул его себе на плечи и снова сел, уставившись на огонь.

Работа Скиллом подобна наркотику. Всех, кто изучает эту магию, предупреждают об этом в самом начале обучения. В этой силе есть очарование, затягивающее пользующегося ею и искушающее его обращаться к Скиллу чаще и чаще. По мере того как возрастают знания и сила, возрастает и соблазн. Привлекательность Скилла затмевает другие интересы и привязанности. Однако это чувство трудно описать кому-то, кто не испытал Скилла на себе. Поднимающийся выводок фазанов хрустящим осенним утром, или безукоризненно пойманный парусами ветер, или первый глоток горячего ароматного рагу после холодного и голодного дня – все эти чувства длятся одно мгновение. Скилл продлевает подобное ощущение настолько, насколько хватает сил у владеющего им.

Было очень поздно, когда в лагерь вернулись остальные. Мой хозяин Дэмон был пьян и дружески облокачивался на не менее пьяного Криса, который стал очень раздражительным и насквозь пропах дымом. Они вытащили из повозки свои одеяла и завернулись в них. Никто не предложил сменить меня. Я вздохнул, сомневаясь, что мне удастся поспать до следующей ночи.

Рассвело, как всегда, рано, и хозяйка каравана была безжалостна, настаивая на том, чтобы мы поднялись и приготовились к выходу. Я полагаю, что она была права. Если бы она позволила им спать, вставшие раньше всех вернулись бы обратно в город и ей пришлось бы потратить целый день на уговоры. Но утро было ужасным. Только погонщики и менестрель Старлинг, по-видимому, знали, когда остановиться.

Мы приготовили и съели кашу, пока остальные состязались в жалобах и стенаниях.

Я заметил, что совместное пьянство, особенно чрезмерное, формирует связь между людьми. Поэтому когда хозяин решил, что у него слишком сильно болит голова, чтобы править повозкой, он поручил это Крису. Дэмон спал в повозке, Крис дремал над вожжами, а лошадь следовала за другими фургонами. Они привязали барана-вожака к задней части повозки, и стадо покорно шло за ним. Однако я должен был бежать трусцой сзади и смотреть, чтобы овцы не разбредались. Небо было синим, но день все равно оставался холодным. Поднявшийся ветер кружил и разносил пыль. У меня была бессонная ночь, и в голове моей скоро начало стучать от боли.

В полдень Мэдж была вынуждена сделать короткую остановку. Большинство моих спутников к этому времени достаточно пришли в себя, чтобы захотеть есть. Я попил из бочки с водой на телеге Мэдж, потом смочил платок и смыл с лица немного пыли. Я пытался стереть пыль с ресниц, когда ко мне тихонько подошла Старлинг. Я отодвинулся, думая, что ей нужна вода. Но она тихо сказала:

– Я бы на твоем месте не снимала платка.

Я выжал его и снова завязал на голове.