у демократов — недавних иммигрантов. Следствием многочисленных встреч в прокуренных помещениях стало соглашение о коалиции трех партий в Нью-Йорке и Род-Айленде. Трое из семи выборщиков Нью-Джерси собирались голосовать по коалиционному списку; в Пенсильвании выборщики Брекинриджа и Дугласа договорились о совместных действиях, но мятежная группировка дугласовских демократов отказалась поддержать этот список, поэтому все усилия пропали даром. Линкольн получил большинство, несмотря на усилия объединенной оппозиции в Нью-Йорке, Пенсильвании и Род-Айленде; три выборщика от оппозиции в Нью-Джерси дали Дугласу его единственные голоса на Севере. Дуглас также победил в Миссури, тогда как Белл — в Виргинии, Кентукки и своем родном Теннесси. Брекинридж победил в остальных южных штатах, набрав 45 % голосов избирателей против 39 % у Белла[487]. Хотя Линкольн завоевал лишь 40 % голосов избирателей всей страны (54 % голосов на Севере), 180 голосов выборщиков дали ему комфортный отрыв от необходимого минимума в 152 голоса. Даже если бы оппозиции и удалось консолидироваться в каждом из свободных штатов, Линкольн потерял бы только Нью-Джерси, Калифорнию и Орегон, все равно став президентом с 169 голосами выборщиков.

Наиболее угрожающим фактором для южан был масштаб победы республиканцев на землях к северу от 41-й параллели. В этом регионе Линкольн набрал больше 60 % голосов, проиграв лишь в каких-то двух десятках округов. Три четверти республиканских конгрессменов и сенаторов в следующем составе Конгресса представляли эту группу антирабовладельческих штатов, населенных янки. Эти факторы «таили в себе зловещую силу», — отмечала New Orleans Crescent. «Бесполезную пропагандистскую болтовню о северном консерватизме можно позабыть, — соглашалась Richmond Examiner. — Партия, основанная на одной лишь… ненависти к рабовладению, превратилась в ведущую силу». Никто более не может «заблуждаться… насчет того, что черные республиканцы — умеренная партия, — заявила New Orleans Delta. — Нет, на самом деле это революционная партия»[488].

Была эта партия революционной или нет, противники рабства соглашались с тем, что произошла революция. «Мы живем во время революции, — писал один фрисойлер из Иллинойса, — и я заявляю: Боже, благослови революцию». Чарльз Фрэнсис Адамс, чьи дед и отец не были переизбраны на президентский пост благодаря интригам рабовладельцев, спустя день после победы Линкольна записал в своем дневнике: «Только что произошла великая революция… Наша страна раз и навсегда сбросила ярмо рабовладения»[489].

8. Контрреволюция 1861 года

I

Прежде чем объявить о независимости Америки в 1776 году, второй Континентальный конгресс совещался на протяжении четырнадцати месяцев. Для создания Конституции Соединенных Штатов и вступления в должность нового правительства потребовалось почти два года. В противоположность этому органы власти Конфедеративных Штатов Америки самоорганизовались, выработали конституцию и начали свою деятельность в Монтгомери (Алабама) в течение трех месяцев после избрания Линкольна.

Такую стремительность южан парадоксальным образом обусловило то, что сецессия была не одномоментным, а пошаговым процессом по принципу «штат за штатом». Помня урок 1850 года, когда конвент в Нашвилле превратился в торжество осторожности и выжидания, «пламенные ораторы» избегали созыва конвента штатов до тех пор, пока выход нескольких из них из состава Союза не стал свершившимся фактом. А так как почва уже была превосходно подготовлена, урожай сецессии взошел очень быстро, сразу же после громкого известия о победе Линкольна.

Не вызвало удивления, что первой начала активные действия Южная Каролина. «В самых темных закоулках человеческой души нет ничего более жестокого и смертоносного, чем ненависть, которую жители Южной Каролины испытывают к янки», — писал корреспондент лондонской Times из Чарлстона. Ненависть греков к туркам — детская забава «по сравнению с враждебными чувствами, которые „аристократия“ Южной Каролины питает по отношению к „северной черни“… „Штат Южная Каролина, — сказали мне, — был основан джентльменами… Ничто на земле не сможет побудить нас подчиниться какому бы то ни было союзу с дикими, фанатичными чудовищами из Новой Англии!“»[490]. С таким настроем легислатура Южной Каролины созвала конвент, чтобы рассмотреть вопрос о сецессии. На фоне поражающих воображение маршей, фейерверков, ополченцев, называвших себя минитменами, и стихийно собиравшихся толп граждан, размахивавших «флагами с пальмой»[491], 20 декабря 169 голосами «за» — единогласно — конвент принял «ордонанс», упразднявший «ныне существующий союз между Южной Каролиной и другими штатами»[492].

Как и рассчитывали «пламенные ораторы», этот смелый шаг вызвал цепную реакцию созыва конвентов в других штатах Нижнего Юга. После рождественских праздников (отмечавшихся в том году с двойственным отношением к заповедям Христа как Князя Мира) 9 января 1861 года подобный ордонанс был принят в Миссисипи, 10 января во Флориде, 11 января в Алабаме, 19 января в Джорджии, 26 января в Луизиане и 1 февраля в Техасе. Несмотря на то, что ни один из этих штатов не продемонстрировал сплоченности конвента Южной Каролины, в среднем за отделение высказалось 80 %. Эта цифра, по-видимому, адекватно отражает настроение белых жителей этих штатов. За исключением Техаса, конвенты штатов не представляли этот ордонанс на ратификацию избирателям. Это вызвало обвинения в том, что решения об отделении штатов были приняты вопреки воле народа, однако на самом деле основной причиной было стремление избежать промедления. Избиратели только что выбрали делегатов, ясно обозначивших свою позицию путем публичных заявлений, поэтому еще одни выборы казались излишними. В конце концов, Конституция 1787 года была ратифицирована конвентами штатов, а не народным голосованием; отказ от этой ратификации, таким образом, казался вполне законным. В Техасе избиратели одобрили решение о сецессии при соотношении три к одному: слабо верится, что в остальных шести штатах результат мог быть иным[493].

Разногласия в штатах Нижнего Юга в основном касались не целей, а стратегии и сроков. Большинство высказывалось в поддержку «эффекта домино», выражавшегося в выходе штатов одного за другим, после чего конвент независимых штатов должен был одобрить новую конфедерацию. Однако меньшинство, чье мнение нельзя было игнорировать, особенно в Алабаме, Джорджии и Луизиане, высказывалось за совместные действия, предшествующие сецессии, чтобы обеспечить единство по крайней мере «хлопковых» штатов. Однако эти «кооператоры» не достигли согласия в своей среде. Радикальной группировкой среди них были так называемые «кооперативные» сецессионисты, пылко ратовавшие за независимость Юга и полагавшие, что, объединившись и выступив единым фронтом, южане могут достичь больших успехов. Впрочем, стремительность разворачивавшихся событий, когда в течение шести недель после выхода Южной Каролины образовалась лига из полудюжины отделившихся штатов, свела на нет их усилия. В середине января «кооператор» из Джорджии с сожалением признал, что четыре штата «уже отделились… Для совместных с ними действий мы также должны отделиться»[494].

В центре палитры «кооператоров» находилась группировка так называемых сторонников «ультиматума». Они ратовали за созыв конвента