4. 212 ДБАП с 15.30 до 16.30 производил бомбардировку мотомехчастей противника юго-западнее Бобруйска и переправ на реке Березина 26 экипажами. Переправы на р. Березина прикрыты сильной ЗА малокалиберной, которая также установлена, со слов экипажей, на восточном берегу. 2 экипажа ввиду сильного противодействия ЗА бомбы не сбросили.

Не вернулись на свой аэродром 9 самолётов, из них 2 экипажа вернулись на свой аэродром. Сбито 5 истребителей Me-109.

Из ранее сбитых экипажей и севших на территории, занятой противником, в полк вернулось 12 экипажей. Два стрелка-радиста убиты.

5. 98 ДБАП с 13.56 до 17.55 произвёл 18 самолёто-вылетов на бомбометание – одним звеном по танкам в районе Плещаница (60 км севернее Минска, бомбовый удар по этому району был запланирован командованием ВВС фронта за день до 30 июня. – М.С.) и пятью звеньями по войскам противника на дороге Глусск – Бобруйск и лес юго-западнее Бобруйска. Не вернулось 7 самолётов. Сбито 2 Me-109.

6. 51 ДБАП (этот полк из состава 2-го ДБАК был накануне передан в состав 3-го ДБАК) в 17.55 одним звеном произвёл атаку танков противника в районе Глуша (25 км западнее Бобруйска). Все самолёты вернулись на свой аэродром.

7. Погода…» (356)

51-й дальнебомбардировочный полк (к началу войны в полку числилось 58 исправных ДБ-3ф) был не единственным пополнением в составе ВС фронта. К концу июня на Западный фронт были перебазированы две авиадивизии: 23-й САД (штаб на аэродроме Зубово, 40 км севернее Могилёва) и 47-й САД (аэродром Боровское, 60 км юго-восточнее Смоленска). Теоретически силы там были немалые: три бомбардировочные полка, от 62 до 77 (по данным разных документов) исправных бомбардировщиков СБ в составе 23-й САД; два полка, 47 исправных бомбардировщиков (включая 9 Пе-2) в составе 47-й САД. (357) Практически же их участие в выполнении приказа («немедленно всеми силами, эшелонированно, группами уничтожить танки и переправы в районе Бобруйск») свелось к следующему:

«47 САД. По дополнительному заданию 8 БАП в составе 9 СБ в 13.37 и 140 БАП в составе 14 СБ в период с 13.50 до 14.10 бомбардировали войска и переправы мотомехвойск противника в районе Бобруйска. Не вернулись на свой аэродром 2 СБ…

23 САД. 214 БАП звено (т.е. 3 самолёта. – М.С.) бомбардировало противника в Бобруйске. Сброшено 18 ФАБ-100. Звено было атаковано девяткой Me-109… (обрыв текста) ». (358)

Арифметический результат действий советской бомбардировочной авиации в районе Бобруйска 30 июня 1941 г. представлен в Таблице 14.

Как видим, сражение в воздухе над Бобруйском 30 июня 1941 г. не стало днём самых активных действий бомбардировочной авиации Западного фронта. В среднем произведено порядка одного вылета на два исправных самолёта; общее число вылетов меньше, чем было 22 июня (263 вылета), даже меньше, чем выполнил один только 3-й ДБАК 26 июня (254 вылета). Потери – и в абсолютном, и в относительном выражении (23% от количества вылетов) – также не могут считаться чем-то из ряда вон выходящим. Неординарным для июня 41-го может считаться только трёхкратный «коэффициент завышения» в докладах немецких истребителей из JG-51.

Как всегда, сложнее оценить не математический, а оперативный итог воздушного сражения. Не приходится спорить о том, что фраза «днём противник переправ через Березину не производил» сильно приукрашивает суровую действительность. В Оперативной сводке № 12 штаба Западного фронта, составленной к 20.00 30 июня, реальность того дня описана так:

«В 4 часа утра противник, наведя понтонные переправы, переправил на восточный берег до 18 танков (12 – в районе Бобруйска и 6 – в районе Шатково). Попытка переправить вслед за танками пехоту утром была отбита. После ожесточённого боя к 19 часам 30 минутам противнику удалось переправить до 93 танков и бронемашин и несколько десятков мотоциклистов. Большое количество переправившихся танков направилось в северном направлении на Могилёв…» (359)

Да и трудно было бы ожидать иного, значительно лучшего результата. Внимательно перечитав все приведённые выше донесения и сводки, мы с некоторым удивлением обнаружим, что мосты и переправы на Березине как непосредственный объект удара названы только в четырёх (!) случаях: 10 вылетов Су-2 (97-го БАП), 8 вылетов 207-го ДБАП, 26 вылетов 212-го ДБАП, 23 вылета двух полков 47-й САД; все остальные бомбили, возможно, не менее важные, но другие цели.

Разумеется, таким числом вылетом «горизонтальных» бомбардировщиков (да ещё и принимая во внимание уровень довоенной подготовки их экипажей) разрушить (и исключить возможность восстановления!) переправы было невозможно. А остановить немецкие танки, форсировавшие Березину, предстояло наземным войскам. Что они (главным образом 21-я армия Второго стратегического эшелона) и сделали, причём остановили надолго: попытки противника с ходу форсировать Днепр у Могилёва, Быхова и Рогачева были отбиты. Более того, 13 – 14 июля советские войска форсировали Днепр и начали контрнаступление на Бобруйск – один из самых первых успешных контрударов Красной Армии в 1941 году. Ожесточённые бои в междуречье Березины и Днепра продолжались до середины августа, когда общее обострение обстановки на стыке Западного, Центрального и Юго-Западного фронтов вынудило войска 21-й армии начать отход на восток…

С историей сражения в воздухе над Бобруйском связан и ещё один, вполне мизерный по своему практическому значению, но ставший, без преувеличения, всенародно известным эпизод.

Речь идёт о романе К. Симонова «Живые и мёртвые», в котором была очень ярко описана сцена беспощадного уничтожения восьми тяжёлых советских бомбовозов ТБ-3. В безоблачном июньском небе появляется пара «мессеров» и, практически не встречая сопротивления, «шутя и играя», расстреливает одного беспомощного гиганта за другим. Несомненный литературный талант автора в сочетании с мощнейшим государственным пиаром (да, слова этого тогда ещё не знали, но роман Героя Социалистического Труда, секретаря правления Союза советских писателей, лауреата шести Сталинских и одной Ленинской премий был включён в обязательную школьную программу, экранизирован и объявлен величайшим произведением советской литературы, «Войной и миром» XX века») привели к тому, что сцена эта запомнилась миллионам людей и на долгие десятилетия заняла в массовом сознании место некоего «эталонного» представления о советской авиации начала войны: безнадёжная техническая отсталость «летающих гробов» вкупе с беззаветным, самоубийственным героизмом лётчиков.

Кстати. Для самого Симонова всё было очень серьёзно[45], и сцену эту он не выдумал – он искренне верил в то, что видел её своими собственными глазами. История с гибелью восьми ТБ-3, летевших днём, без истребительного прикрытия, бомбить переправы на Березине у Бобруйска, появляется и в опубликованных за два года до смерти Симонова мемуарах («Разные дни войны. Дневник писателя»).